с ней договоритесь…
Малышка тем временем просыпается и начинает барабанить ногами по коляске, привлекая внимание. Женщина поднимает козырек, и я вижу маленькую копию Наташки, жены Егора. Зеленые глаза на пол лица и волнистые черные волосы. Боль пронзает сердце, но лишь на мгновение.
– Что будет с ребенком, если я откажусь?
– Ее определят в детский дом до выяснения. Если сестра не оформит опекунство вместо вас, то ребенку будут искать новую семью. Все это время она будет в детском доме. Если вы откажетесь, то Амалия, скорее всего, вообще никогда не вернется в семью.
– Почему вы так говорите? – малышка выглядит вполне здоровой и даже улыбается, протягивая руки. Наверное, хочет вылезти из коляски.
– У нее есть небольшие отклонения в развитии, но это поправимо при должном уходе и занятиях. Ей требуется повышенное внимание и много любви и тепла. Вы сможете ей дать все это?
– Вы сами как думаете?! – не выдерживаю. Какой-то абсурд! Я ничего не понимаю и, скорее всего, это все мне снится.
– Я никак не думаю, поэтому спрашиваю вас.
– Вов, на пару слов, – Даня оттаскивает меня в сторонку.
– Что?! – бросаю на него убийственный взгляд.
– Ее нельзя в детдом. Она такая маленькая… кто там с ней будет заниматься? Ребенок останется инвалидом и все…
– И что ты предлагаешь?!
– Возьми ее себе. На время. Там же есть еще какая-то… девушка. Вдруг она адекватная? Вернется домой и пусть себе сестру забирает. Передашь ребенка ей и будешь свободен.
– Ты в своем уме? Что я делать-то с ней буду?!
– Няню наймешь.
– А отпуск?!
– Ну… Кошку же ты взял…
– Она же, черт возьми не кошка! Это ребенок! Живой! – повышаю голос на Даниила. И тут же жалею. Он-то уж точно ни в чем не виноват, а мне надо сохранять спокойствие. Но в голове включается сирена. Дети – это не то, что мне сейчас нужно.
Молча выражаюсь самыми нецензурными словами. При мысли, что мне предстоит отложить поездку и разгребать чужие дела, настроение окончательно портится. И хотя лицо не выражает ничего, кроме равнодушного спокойствия— профессиональная выдержка делает свое дело, в душе от моего самообладания не остается и следа.
2
Лейла
– Ваш отец оставил завещание. Оглашение послезавтра. Стоит ли напоминать, что присутствие обязательно?
– Можете не утруждаться, – закатываю глаза. Альберт смотрит на меня поверх очков, вероятно, пытаясь разглядеть сожаление или увидеть хоть какие-то эмоции. Напрасно. Единственное, что теперь может заставить меня разрыдаться – только что очищенный кусок лука, случайно попавший мне под нос. Слез нет. Кончились полтора года назад, когда мне сообщили про аварию, в которой разбилась мама и пострадала сестра. Казалось, что папа убит горем не меньше меня, но он печалился недолго. Поразмыслив, что я буду мешать ему жить на полную катушку, отец отправил меня на обучение в колледж, подальше от дома, а сам времени зря не терял! Спустя некоторое время он вновь женился на одной из своих содержанок. Марго. Ненавижу ее! – Жаль, что Рита не отправилась на тот свет вместо него!
– Лейла!
– Ой, я сказала это вслух? – картинно хватаюсь за лоб, изображая крайнее сожаление.
– Самолет завтра. Если вам плевать на последнюю волю отца, то подумайте об Амалии. Она еще слишком мала, чтобы лишиться всего. Вы – последнее что у нее осталось, – заключительную фразу Альберт говорит тихо. Но, несмотря на это, я прекрасно его слышу. И только при упоминании сестры в моем сердце что-то просыпается. Вспомнит ли она меня? Узнает ли? Мы не виделись больше года. Двухлетний ребенок неспособен помнить то, что было в младенчестве. Я для нее чужая, не стоит и пытаться.
В аэропорту меня встречает водитель отца. Раньше мы ладили, но потом он внезапно женился и стал строить из себя взрослого и делового. На этом наши приятельские отношения кончились.
– Куда ты меня везешь?
– Домой.
– Я не хочу туда. Остановлюсь в отеле.
– Ничего не знаю, я лишь выполняю распоряжение.
– Чье?!
– Твоего отца.
– Он позвонил тебе с того света?
– Лейла…
– Нет! Вези меня в отель. Я не собираюсь жить под одной крышей с этой… дрянью.
– Если ты имеешь в виду Маргариту, то она под следствием.
– Прекрасно! Надеюсь, ее посадят до самой пенсии! И она не сможет больше выдаивать деньги из недальновидных мужчин.
На это у водителя не находится аргументов. Он отворачивается и сосредотачивает все свое внимание на дороге.
Судя по тому, что я вижу из окна, Ильдар все-таки везет меня домой. Вот же упрямый осел… ну ладно.
– Звони жене.
– Зачем? – поднимает брови.
– Предупреждай, что не придешь на ночь.
– Лейла… ты в своем уме, вообще? С чего бы вдруг?
– С того! Мне восемнадцать! Я совершеннолетняя и могу сама решать, где жить! А если ты такой умный, то сегодня ночуешь со мной, потому что я не желаю оставаться одна в этом огромном доме! – повышаю голос. Приходится, он же по-человечески не понимает.
– Ок, я понял. Сейчас посмотрю, что тут есть неподалеку.
– В центр, Ильдар. Вези меня в центр! У меня большие планы на ночь. А тут нет ни единого клуба.
– Если ты собираешься тусоваться, не все ли равно, куда приползти под утро? – задает резонный вопрос, который я оставляю без ответа. Но спохватившись, бью ладонью по передней панели.
– Стой!
Ильдар переводит ошеломленный взгляд с блестящего, отполированного дерева на меня, и давит по тормозам. Так резко, что я выливаю апельсиновый сок на белоснежную майку.
– Черт! Поаккуратнее можно?!
– Сама просила остановить…
– Не здесь же! А там, – киваю на знакомые очертания особняка. Раз уж мы проезжаем мимо, возьму из дома кое-какие вещи и свое любимое платье. К тому же теперь мне точно придется переодеться.
– Ладно, – вздыхает и заруливает на парковку.
– Даже не думай уезжать. Я вернусь и поедем дальше.
Оставив бубнящего Ильдара на улице, открываю дверь. Запах строительных материалов ударяет в нос. Похоже, в некоторых комнатах все еще идет ремонт. Но сейчас в доме тихо, наверное, отец не успел его закончить. Сжимаю зубы, оглядываясь по сторонам. От дома веет холодом. Как бы я не храбрилась, после случившегося мне не по себе. Нет, не смогу тут жить. Не сейчас, не в одиночестве.
Сажусь на лестницу и обхватываю себя за плечи. Мне нельзя давать волю чувствам, вытаскивать из глубины души то, что я так старательно и долго туда прятала после смерти мамы. Если я дам слабину, то сломаюсь. А кроме себя мне рассчитывать не на кого. Поэтому встряхиваю головой, глубоко вдыхаю и хлопаю ладонью по щекам. Помогает. Занятия с психологом прошли не
