за окном давно закончился и про эпидемию массового оголодания в прогнозе на сегодня ни слова.
Я поставила тарелки с блинчиками на пятый столик и уже повернулась к шестому, как меня остановили:
— Сметана? — Стройная блондинка в бежевом платье ткнула пальцем в блины. — Вы хоть знаете, сколько в ней калорий?
— Состав блюда был в меню, вы сами его выбрали.
— Но голова-то вам на что? Могли бы сообразить подать блины отдельно от сметаны.
— Можете соскрести её в сторону.
— Лучше принесите мне другую порцию.
День прожит зря, если в нём не будет привередливого посетителя...
— Госпожа, блины сами по себе очень калорийная пища и то, что вы съедите пару лишних граммов сметаны, роли не сыграет. Зато будет вкуснее! В конце концов, вы можете просто не доесть порцию, тем самым уровняв количество желаемых калорий с полученными.
— Чего? — она округлила глазки.
С двенадцатого столика снова потребовали жалобную книгу. Вот проклятье, они ещё не ушли! Ирена одна не справлялась и сердито шикала на меня из-за задержки. За первым столиком захныкал ребёнок, а через секунду недовольная хозяйка выглянула из дверей своей конторки.
— Хорошо, принесу вам другие блины, — поспешно пробормотала я, пытаясь поскорее уйти из зоны видимости начальницы, но было поздно. Она поманила меня пальцем.
Преисполненная мрачными предчувствиями, я зашла в её кабинет. За спиной, словно крышка мышеловки, громко хлопнула дверь.
— От тебя одни убытки, Никола Райдо.
Крупная женщина с громоподобным голосом, железными нервами и полным отсутствием жалости в организме взирала на меня поверх стильных очков в леопардовой оправе. Блеск её прищуренных глаз не сулил ничего хорошего. Прежде я уже видела у людей такой взгляд... аж целых двенадцать раз.
Подойдя к сейфу, начальница достала из него пластиковую карточку и швырнула её на стол. Мой трудовой лист.
— Сегодня я завела новую жалобную книгу. Догадываешься, что это означает?
Предыдущую она положила прямо передо мной. Помятый журнал с пятном от кетчупа на половину обложки, исписанный от корки до корки всего за три месяца моей работы здесь. Оказывается, разносить еду не так просто, как кажется.
— Вы не можете меня уволить, госпожа Клайсо! Найти новую официантку в третьесортную закусочную на краю города, согласную работать за те гроши, что вы платите, будет не просто. Я нужна вам. А это, — пальчиком отодвинула книгу подальше от себя, — это лишь летопись человеческого эгоизма. Пенелопа полжизни ждала Одиссея из плавания, а они поднимают скандал из-за пары минут. Шестнадцать процентов населения Земли голодают, а они ведут подсчёт калорий. И ладно бы с этим, но вот тараканы в еде совершенно точно не моя вина!
— Клиент всегда прав, Ники, — сурово отрезала начальница, — а официантка должна помалкивать и улыбаться. Боюсь, мы друг другу не подходим.
Доводы разума не сработали, пора переходить к уговорам:
— Госпожа Клайсо, прошу, не увольняйте меня, — я умоляюще сложила руки. — Или хотя бы дайте время найти новую работу.
На секунду в глазах начальницы блеснула жалость, но её последующие слова убили всю надежду:
— Оплати в кассе блюдо дня, котлету, пару чашек кофе, порцию блинчиков в двойной сметане и до свидания.
На зарплату можно не надеяться. На прошлой неделе я взяла в долг, чтобы купить чудное фиолетовое платье ко дню рождения.
Схватив со стола трудовую карточку, ушла не прощаясь. Гадство! Умудрилась потерять работу по такой надуманной причине, как жалобная книга!
Ирена догадалась о случившемся сразу, стоило мне выйти из конторки, но завал в заказах не позволил ей отвлечься. Лишь когда я оплатила обед господина Бруйто, сняла фартучек с большим жёлтым смайликом и повесила его на вешалку, она поспешно поставила очередной заказ на столик и подбежала ко мне.
— Ники...
— Я всё равно давно хотела уйти, — улыбнулась подруге. И даже не соврала! Я хотела уйти отсюда с самого первого дня, да альтернативы не было.
Ирена вздохнула:
— Если не надоело быть официанткой, то у сожителя лучшей подруги матери моего сводного брата как раз освободилось место в дорожном кафе. Работа сущая мука, но на первое время сойдёт. И там дают чаевые.
— Спасибо, Ир, я подумаю.
— Позвони вечером. — Ирена коротко обняла меня. — Жажду услышать подробности предложения Дариуса.
— Обещаю!
Через минуту я выпорхнула из закусочной с таким забавным названием «Блинчики-малинчики». Ноги моей больше здесь не будет, даже если госпожа Клайсо предложит тройную зарплату. Чисто из принципа. Единственно жаль господина Бруйто — больше его не будут бесплатно кормить четыре дня в неделю.
***
Родной город встретил свежестью после дождя, ярким солнышком, блестевшим в лужах, и чирикающими птичками в изумрудной зелени деревьев. Давненько я не наслаждалась прогулкой, вечно спешила куда-то. Мы с Дариусом постоянно работаем, на свидания почти не остаётся времени, но теперь будем вместе гораздо чаще! А потом поженимся. Эта сладкая мысль не позволяла впасть в уныние от предстоящего разговора с мамой. Уже двенадцатого по счёту.
Каждый раз, когда меня увольняли, всё происходило по накатанной схеме, больше напоминающей сценку из пьесы абсурда. Без труда могу разыграть её в лицах в любое время дня и ночи.
— Я тебе говорила, что с этим образованием ты не найдёшь приличной работы в нашем городе.
Мама — актриса с тридцатилетним стажем в экспериментальном театре, поэтому любая её речь напоминает маленький спектакль.
— Хорошо, тогда я уеду в Стоград, — чтобы сэкономить время, я использую запрещённый приём, хотя на сотый раз его уже нельзя считать таковым.
— И бросишь меня? — теперь она хватается за сердце и будто бы невзначай подходит к дивану. Там удобнее падать в обморок. — Вся в отца! Это он надоумил тебя поступать на факультет дурацкой биофизики, а сам ушёл, не оплатив даже первый курс.
Я закатываю глаза.
— Мама, ты ведь не всерьёз думала, что я стану парикмахером?
— У нас в театре вечно их не хватает, у тебя была бы стабильная работа. Конечно, там не получить таких денег, которыми отец забил тебе голову, но ведь ты итак их не получаешь. Зато тебе не пришлось бы тащиться домой через Северный парк той ночью.
Напоминание о моменте, когда я чуть было не погибла, любимая тема матери. Сразу после той, что мне на неё наплевать. В ту ночь я оказалась не в то время и не в том месте.
