на оконных рамах слоилась под воздействием жара пустыни.
Шлагбаум у КПП был опущен, как и свинцовые ставни на окнах. Цифровое табло на крыше показывало двузначные цифры уровня радиации и трехзначные — температуры но Фаренгейту. Когда она доберется до Вегаса, станет еще горячее по обоим показателям.
Затормозив, Хари поставила байк на подножку и посигналила.
Из будки появился молодой охранник; для служащего столь отдаленного поста он выглядел как-то слишком уж опрятно. Правильно надетая фуражка, сверкающие ботинки. Он спустился по красным металлическим ступенькам и зашагал к Хари, на ходу прилаживая дыхательный фильтр. Кому же он так насолил, что его загнали в эту дыру, подумала Хари. А может, он просто новичок-доброволец?
— Курьер, — сказала она.
Из-за включенного микрофона голос отдавался эхом внутри шлема. Она легонько похлопала по прозрачному нагрудному кармашку своей кожаной куртки, где лежало удостоверение, рукой в перчатке неловко вытянула из пристегнутого к баку мотоцикла мешка прозрачный пакет с документами и развернула их внутри пакета.
— Мне сказали, что у вас можно заправиться, чтобы хватило до Тонопы.
— У вас есть респиратор или только фильтр в шлеме? — Он внимательно изучал документы.
— Есть респиратор.
— Пожалуйста, поднимите щиток.
Он не стал требовать у нее снять шлем — слишком много пыли. Она повиновалась, и солдат с серьезным видом сличил ее глаза и нос с фото на удостоверении.
— Ангхарад Краутер. Вроде бы все в порядке. Вы работаете на почтовую службу?
— По договору. Везу медицинский груз.
Он повернулся и двинулся к обернутым пластиковой пленкой колонкам, жестом приказав ей следовать за собой. Их было две, одна с соляркой, другая с неэтилированным бензином.
— Это Конни?
— Да, слегка модернизированный, для уменьшения шума. — Рукой в перчатке Хари ласково погладила мотоцикл по бензобаку. — Как обстановка на дороге до Тонопы?
— Надеюсь, вы знаете правила, — пожал он плечами, вставляя заправочный пистолет в горловину бака. — Не съезжать с дороги. Не заходить в дома. Не приближаться ни к каким транспортным средствам. Не останавливаться, не оглядываться, не возвращаться назад — верх глупости ехать в собственном хвосте пыли. Если увидели что-то светящееся — не подбирать, ни к чему не прикасаться в горячей зоне. Я дам телеграмму по маршруту и предупрежу Тонопу о вашем приезде, — добавил он, когда насос колонки щелкнул, отключаясь. — Попадали в аварии на этой штуке?
— За последние десять лет — ни разу, — сказала она и даже не потрудилась скрестить пальцы.
Он протянул ей квитанцию; Хари неловко вытащила из нагрудного кармашка на молнии свой лакированный «Кросс-пен» и расписалась. Она не сняла перчатки, и вместо подписи вышли нечитаемые каракули, но солдат сделал вид, что сличает автограф с подписью на удостоверении, затем дружески хлопнул ее по плечу.
— Будь осторожна. Если разобьешься на трассе — вряд ли кто-то поможет тебе. Счастливого пути.
— Спасибо, успокоил, — ухмыльнулась она в ответ, затем захлопнула щиток шлема и отчалила.
Оцифрованная музыка гремела в тесном пространстве шлема; Хари пригнулась, пряча голову за обтекателем. Горячий ветер рвал рукава, тонкими струйками пробиваясь между перчатками и крагами. «Кавасаки» рвался в бой, и ее так и подмывало дать мотоциклу полную волю. Одно было хорошо в горячей зоне вокруг Вегаса: движение там было не слишком оживленное. По обе стороны дороги стояли дома, все как один с красными черепичными крышами и кремовыми оштукатуренными стенами. На скорости они сливались в расплывающиеся цветные пятна. Деревья у дороги убила пустыня, как только некому стало качать воду для полива. Противошумовые барьеры преграждали путь ветру, и под их прикрытием Хари разогналась до ста шестидесяти. Когда «кавасаки» развивал максимальную скорость, стрелка тахометра доходила до шести тысяч оборотов. На парковке он был неуклюжим, как слон в посудной лавке, зато на больших скоростях дорогу держал безупречно.
Запаса бензина хватало на дорогу до Тонопы и еще миль на сто, так что с Божьей помощью, да если речка не разольется, проблем не будет. Однако Хари не собиралась испытывать судьбу и тратить лишнее топливо, петляя по переулкам внутри того хаоса, что раньше назывался Лас-Вегасом. Дозиметры оживленно и неравномерно стрекотали, беспокоиться было пока не о чем, и Хари пронеслась по центральному проспекту, потом, когда вблизи старого делового центра начался участок с поворотами, снизила скорость до ста сорока. Справа и слева проносились заброшенные казино, унылые пустыри и гетто; торжествующий рев мотора усиливало гулкое эхо, многократно отражаясь от голых стен. На неровной и извилистой дороге было не разогнаться, к тому же мешали опоры надземки.
Небо было блекло-голубое, цвета бирюзы; со всех сторон горизонт закрывали горы, в воздухе висела красновато-коричневая пелена пыли.
Сразу за деловым центром начиналась скоростная автострада с транспортными развязками. Упомянутый Петчем путепровод — путаница виражей и пересечений — вздымался в самом центре покинутого города. Солнце стояло в зените, предвещая в течение ближайших часов самую сильную жару, и Хари пожелала призракам отелей доброго дня. Она подавила желание пощупать контейнер, уложенный в багажник за спиной, чтобы убедиться в сохранности драгоценного груза. Все равно она бы не поняла, вышел из строя климат-контроль за время поездки или нет, тем более что она уже разогнала «кавасаки» до ста семидесяти и вынуждена была крепко держать руль обеими руками, пригнувшись за обтекателем.
Теперь Хари предстоял рывок по прямой до мертвого города Битти; главное — помнить, что там вдоль дорог, вблизи маленьких городков, установлены металлические ограждения от скота, в которые легко врезаться. Рывок, под стрекот дозиметров, под грохот старомодного рок-н-ролла из динамиков внутри шлема, под рев мотоцикла, рвущегося вперед…
Бывали у нее дни и похуже.
Подъезжая к путепроводу, она переключилась на четвертую передачу и убавила газ. В этом месте автострада Финикс — Рино пересекалась с другой, ведущей из Лос-Анджелеса в Солт-Лейк-Сити; впрочем, о Лос-Анджелесе можно было не вспоминать, он практически исчез. Петч говорил, что путепровод разрушен. Это могло означать, что движение по нему небезопасно или что шоссе под ним завалено обломками бетона размером с дом. Хари не хотелось выяснять правильность любого из этих предположений, не имея запаса тормозного пути. Она решила немного осмотреться. И тотчас тихо выругалась себе под нос, притормаживая.
Она увидела что-то — нет, кого-то; человек стоял, прислонившись к опоре дорожного знака. Этот облупившийся, расстрелянный из дробовиков знак призывал водителей не превышать скорость в те времена, когда это еще кого-то волновало.
Чем ближе она подруливала к обочине, тем сильнее стрекотали дозиметры. Нельзя останавливаться. Правда, в этих местах одинокий пешеход был практически приговорен к смертной казни. Из-под шлема градом катился пот, кожаная одежда прилипла