дорогой бурных волн. Капли врезались в него. Ветер развевал его тёмную мантию, тянул её влево, вправо, вбок… Волны набрасывались на него и пытались повалить его в свои вершины… Юноша шёл неумолимо и остановился, только когда перед ним согнулась небольшая прозрачная складка, как будто складка самого пространства. Артур присмотрелся к ней и вздохнул.
Складка была похожа на маленькую новорождённую медузу, и даже сверкала, как медуза, голубым током.
Юноша искал её уже больше десяти лет.
Это был ингредиент. Ингредиент, чтобы стать Магом Времени Седьмого ранга.
170. 7 и 6
170. 7 и 6
Талант Артура и обилие самоцветов в его расположении делали прогресс мужчины настолько же гладким, как полёт с горы в противовес тяжёлому подъёму в гору — прогрессу других магов. В теории, будь у него сразу все нужные ингредиенты, он достиг бы Девятого ранга, а может и выше, всего за пять лет.
К сожалению, теория на то и теория, что существует сугубо умозрительно. Маг потратил два года на поиски ингредиента Шестого ранга и с тех пор многие годы выжидал появления пространственной аномалии — ингредиента Седьмого ранга. Возникнуть она могла, когда угодно. Через год, через два, через сотню лет… Но Артуру повезло, и мужчина обнаружил её спустя всего десять.
Удивительно, даже чудесно как своевременно.
Артур достал из кармана своей мантии, кармана разумеется бездонного, небольшую склянку из плотного стекла, исписанную сверкающими письменами, и поймал ею жгутик прозрачной медузы. Маг поднёс к нему палец и прочёл заклинание, полученное на Шестом ранге, — Клинок Времени. Сверкнуло белое как молния лезвие, и сразу медуза скукожилась, словно рот, втянувший губы, и слегка задрожала, потрясая окружающий воздух. Артур присмотрелся к ней, прикинул кое-что, взглянул на серебристые часики и пошёл назад.
Взойдя на чёрную скалу, маг присел и внимательно осмотрел склянку. Внутри неё всё медленно искривлялось, словно в склянку поместили кривое зеркало, но снаружи она была почти ровной. Стекло немного волновалось, но её дрожь выпрямляли сверкающие руны.
Артур разом выпил содержимое склянки и закрыл глаза.
Пришло время Перерождения.
Седьмой ранг был в этом отношении особенным: начиная с него Маг уже не был просто человеком, он становился верховным, Высшим существом, — и перерождения его тоже были необычными; начиная с Седьмого ранга у них появлялись названия.
Так перерождение Седьмого ранга называлось Концептуализацией. Пройти его можно было разными путями, но Артур предпочитал ортодоксальную технику Белой Башни. В отношении магического искусства он всегда считал себя если не традиционалистом, то консерватором.
Мужчина вызвал свои самые первые воспоминания. Всё его детство было призрачным и заурядным. Как будто существовало оно только потому, что должно существовать, потому что у всего должно быть начало — даже если оно чисто формальное.
Но вот проходит время. Он встречает… Или не встречает. Нет. Эрхан идёт один, бродит по ледяной пустоши, он падает в сугроб и замерзает.
Он мёртв.
А в ином мире, в иной возможности он встречает Джозефа, они идут вместе, сражаются и оба погибает в схватке с безымянным седым магом. Он триумфатор на своём ледяном троне. Картина темнеет.
Или погибает только Артур. Или только Джозеф, и Артуру достаётся его книжка. Он становиться магом в пределах своего жалкого таланта и живёт смиренной, но не бедной жизнью до глубокой старости. Или не живёт, или погибает, по случайности или по собственной глупости, или героем, или злодеем. Или никем.
Тысячи троп, ветви тысячелиственного древа, и каждый листок его — возможность, каждый листок его — мир. Вот ещё один такой мир, где Эрхан попадает в тело юного принца, но не становится Артуром, не ищет себе слуг. Он забирает все сокровища королевства и уходит в горы, и погибает, или выживает, — кто знает, тысячи дорог, и ни одна из них не может быть верной или не верной. Вот мир, где Артур уступает Джозефу и смиренно сидит на пляже во сне, и видится с сестрой, и вместе они навещают Маргариту, а Аркадии нет, Аркадия исчезла. Куда? Возможно её и не было вовсе. А ведь ещё столько миров где он не Артур и не Эрхан, где у него другое имя, миллионы имён, которые сливаются в единой шум, в единый звук…
Тысячи возможностей, и наблюдает их один единственный Артур здесь и сейчас. Да, лишь один. Он здесь и сейчас, и он наблюдает возможности, и каждая возможность — это он сам, это его частичка, это олицетворение его концепта.
Артур уже не человек, когда он пробуждается. Артур концепт самого себя. Он — маг Седьмого ранга, и он открывает глаза.
Артур размял своё тело и ощутил вдруг свободу, которую, как ему казалось, уже давно позабыл. Он почувствовал одновременно свою целостность, нерушимость, и великую власть над миром, который вдруг показался ему хрупким как бумага. Мужчина насладился ощущением, подавил его и задумчиво всмотрелся в морскую даль. Медузка, та самая, от которой он оторвал жгутик, как будто ещё сильнее сжалась, — струйки молний вокруг неё стали напряжёнными, будто испуганные змеи.
Мужчина задумался. Разлом закроется сам собою через пару месяцев — раны пространства заживают дольше человеческих. Но в ближайшее время магу лучше не разрывать рядом с ним ткань пространства своим новым заклинанием Седьмого ранга. Это может вызвать цепную реакцию… Артур подумал и решил отлететь подальше, прежде чем его использовать.
Теперь маг способен был летать.
Но сперва…
— Готово, — сказал Артур.
Аркадия сразу как очнулась. Встала на ноги. Она всё ещё была очень низенькой и ничуть не выросла за все эти годы. Девушка зашла за спину Артура, в его тень. Мужчина замер на месте. Вдруг девушка обхватила его пояс, подпрыгнула и подула ему в ухо. Артур дрогнул и резко повернулся. Аркадия едва заметно ухмыльнулась, потом присела на колени, — платье её собралось на мокрой скале. Девушка зачерпнула в скляночку тень Артура и сразу встала — мокрое чёрное платье облепило её ноги. Аркадия высушила его щелчком пальцев. Затем служанка выпила склянку с ингредиентом — тенью концептуального создания — и уставилась на камень.
Камень уставился на Аркадию.
Была ли у Аркадии свободная воля? Нет, разумеется нет, ведь наша воля никогда не может быть свободной. Наша воля зависит от нашего окружения, наша воля формируется нашим окружением, наша воля есть итог первейшего движения, которое послужило началом, истоком всех вещей… Аркадия взглянула на камень. Была ли у камня свободная воля? Желал ли камень быть камнем, или в эту форму его облекла чужая
