коридоре. Пятеро стоят у входа, и, я думаю, от пяти до десяти в задней части дома.
Комплекс легко вмещает от тридцати до пятидесяти человек.
Как я уже сказал, нас ждет кровавая бойня.
Алексей начинает говорить о делах с Камински, и я наблюдаю, как двое охранников расслабляются. Это особенность Алексея. Он заставляет тебя думать, что ты в безопасности, а не в нескольких секундах от смерти.
Я нахожусь в четырех шагах от одного охранника, в семи – от второго.
— Как идут дела? – спрашивает Алексей.
Три.
— Хорошо, но я потерял партию товара, – отвечает Камински, прищурив глаза. – Ты ничего об этом не знаешь?
Юрий Иванов был ответственен за то, что партия оружия была ‘потеряна’. Именно тогда он попросил Алексея убрать Камински. Юрий хочет расшириться, потому что скоро он сменит своего отца на посту главы Братвы, и я полагаю, он хочет показать свою значимость.
Два.
Алексей усмехается, качая головой.
Один.
Я двигаюсь одновременно с Алексеем. Мой локоть врезается в нос первого охранника, вдавливая кость в его мозг, я поворачиваюсь, и, используя его тело как щит, убиваю второго охранника из автомата первого. Я бросаю мертвого охранника и, вытащив из-за спины оба пистолета, поворачиваюсь к двери, когда вбегает первый мужчина.
Открыв огонь, я убиваю их одного за другим, оставаясь рядом с Алексеем, который приставил пистолет к голове Камински. Мне хватает всего несколько секунд, чтобы расправиться с ближайшими охранниками.
— Для тебя я решил устроить личную встречу, – мрачно усмехается Алексей. – Это для Братвы. – Он нажимает на курок прежде, чем Камински успевает выкрикнуть угрозу или мольбу сохранить ему жизнь. После того, как тело выскальзывает из его рук, Алексей всаживает в Камински еще две пули. Я бросаю на главу польской мафии один взгляд, наблюдая, как его глаза стекленеют, когда душа покидает тело.
— Держись позади меня, – приказываю я Алексею. Не то, чтобы это было необходимо. После стольких лет совместной работы мы полностью синхронизированы друг с другом.
Мы начинаем двигаться, выходя из комнаты и идя по коридору. Охранник выбегает из-за угла, и когда его губы приоткрываются, чтобы издать крик, я нажимаю на курок своего "Heckler & Koch". Пуля попадает ему между глаз, и он падает на месте.
Когда я начинал работать хранителем Алексея, я вел счет, скольких людей я убил, но перестал, когда дошел до двухсот. Теперь все во мне затихло, когда вокруг нас разразился хаос. Нет громоподобного сердцебиения. Нет учащенного дыхания. Пот не выступает на лбу.
Я слышу, как по всему комплексу разносится суматоха, топот сапог по земле, выкрикивание приказов, оружие наготове. Когда мы сворачиваем за угол, ведущий к входной двери, инстинкт берет верх, и я начинаю выпускать одну пулю за другой.
Головы откидываются назад, ноги спотыкаются, колени ударяются об пол – смерть стекает кровью по плиткам, брызги попадают на белые стены – показывая истинный ужас, таящийся в этом комплексе.
Когда мы выходим на солнечный свет, Алексей становится рядом со мной, и пока он стреляет, я быстро перезаряжаю свой Heckler & Koch.
Алексей начинает двигаться, и, подстраиваясь под его шаги, я продолжаю уничтожаю угрозы, пока мы направляемся к нашему джипу.
— Можно подумать, что эти люди были лучше обучены, – говорит Алексей, разочарование сквозит в его словах, когда он всаживает пулю в другого охранника.
Я вздыхаю, потому что даже я ожидал большего, но это все равно что отобрать конфету у ребенка. Крайне разочаровывающе. С ровным сердцебиением я убиваю последнего мужчину, затем ворчу:
— Давай убираться отсюда.
Алексей садится за руль, для того, чтобы у меня были свободны руки, если у нас возникнут какие-либо проблемы. Как только я сажусь на пассажирское сиденье, он говорит:
— Эта работа начинает надоедать. – Он усмехается. – Я виню тебя в том, что ты убиваешь всех слишком быстро.
Покачивая головой, я ищу глазами любые признаки угрозы, пока Алексей направляет джип с территории комплекса.
— Ты хотел лучшую защиту.
— Я также хотел действий. Ну, знаешь, сердце бешено колотится, член твердеет от возбуждения, – говорит Алексей, приподнимая уголок рта.
Приподняв бровь, я бормочу:
— Я всегда могу взять отпуск.
Я понятия не имею, чем бы занимался в отпуске. Это понятие мне чуждо.
На этот раз взрыв смеха срывается с губ моего лучшего друга.
— Ни малейшего шанса, что это когда-нибудь случится.
Телефон Алексея вибрирует, и, достав его из кармана, он протягивает его мне, чтобы не отвлекаться от грунтовой дороги, по которой мы едем.
— Сообщение от Карсона, – говорю я, открывая сообщение.
Карсон: Она выглядит как невинная. Проверь это.
Я быстро набираю ответ от имени Алексея. Понял.
Открывая другое сообщение, я просматриваю информацию, которую младший брат Алексея переслал нам.
Контракт: Ариана Робинсон
Бизнес: Незаконнорожденная наследница – Иванов.
Срок: 2 недели
Местонахождение: Сиэтл, США.
Гонорар: $ 15 000 000.00
— Карсон хочет, чтобы мы проверили контракт, который заказан на Ариану Робинсон. Ты ее знаешь? – спрашиваю я, не узнавая имени.
— Серьезно? – спрашивает Алексей, его брови поднимаются от удивления. – Прочти мне контракт.
Я зачитываю ему информацию, и он качает головой.
— Блять. Она дочь Сергея от романа на стороне, который у него был.
— Кто-то пытается убрать дочь главы Братвы? Я не знал, что у Юрия есть сводная сестра. – Затем, нахмурившись, я продолжаю. – Я уже не должен удивляться, но откуда, черт возьми, ты все знаешь?
Алексей одаривает меня высокомерной ухмылкой.
— Потому что я – Бог. – Затем выражение его лица снова становится серьезным. – Как только мы окажемся в воздухе, я попытаюсь связаться с Сергеем. Выясни адрес Арианы и узнай, принял ли кто-нибудь контракт.
— Зачем? Я думал, ты всезнающий, – поддразниваю я его.
_________________________________________
АРИАНА
Выключив камеру, я устало вздохнула. Создание обучающих уроков по макияжу – утомительное занятие, но мне нужно двигаться вперед и публиковать видео, если я хочу расширить круг своих подписчиков в социальных сетях.
Я загружаю видео на TikTok и Instagram, затем кладу телефон в сумку. Смотрю на часы, и на моих губах появляется довольная улыбка.
Одиннадцать часов. Идеально.
У меня есть список дел, которые нужно сделать сегодня, прежде чем я смогу заехать в дом престарелых, где находится моя мама. У нее болезнь Альцгеймера1, и когда она только началась, я могла позаботиться о ней. Но
