они ушли, Брин прикусила губу и повернулась лицом к матери.
— Что, если барон не пригласит меня на танец?
Королева Хелена нахмурилась, глядя на вырез Брин, а затем что-то прошептала портнихе, которая опустила вырез на три дюйма. Ее мать криво улыбнулась.
— Теперь пригласит.
Весь замок был занят подготовкой к празднику Первой ночи, поэтому, как только Брин освободилась, она поднялась по длинной лестнице в сторожевую башню замка. Там не было ничего особенного… пустая каменная комната с открытыми окнами, слабо защищавшими от ветра… но она взяла с собой деревянный табурет и уселась на него, ожидая прибытия гостей. Прошло совсем немного времени, и появились первые кареты.
Она наблюдала, как одна за другой прибывали старейшие семьи Мира. Она заметила несколько девушек ее возраста, одетых не по погоде… не только Брин должна была найти себе мужа сегодня вечером. В конце концов, подъехала карета, запряженная четверкой черных лошадей с неухоженными гривами. Возничий был одет в плащ из медвежьей шкуры и резную дубовую корону.
Ее рот приоткрылся. Король Барендур! И он управляет собственной каретой!
Ее сердце начало громко стучать. Уже десять лет никто из Берсладена не приезжал в земли Мира, и не зря. Она провела рукой по шрамам на ребрах, скрытым под платьем.
Королевская семья Барендур вышли один за другим. Король, затем его беловолосая сестра, маг Марна, которая, по слухам, была ведьмой.
Последними были его сыновья.
Брин узнала о них во время учебы. Трей был старшим и будущим королем Берсладена, так же как Марс однажды будет править Миром. Он выглядел самым красивым из братьев, но это ни о чем не говорило. У всех были черные волосы, как чернила, а у него каштановые, едва касавшиеся бровей.
Далее шел средний сын, Валенден, который возвышался над своим братом, но не обладал царственной осанкой Трея. Его волосы были собраны в хвост, хотя несколько прядей все же выбилось из его прически, и он зачесал их назад отработанным движением, что свидетельствовало о том, что он не любил беспорядок на голове.
Последним из кареты вышел третий брат, и она забыла об остальных.
Это был он.
Брин резко втянула воздух. Вдруг она вспомнила тот вечер, который произошел десять лет назад, когда очнулась в большом зале вся в крови. На нее только что напали волки. Ее мать, сестра и брат хлопотали вокруг нее, а отец и «Медвежий» король стояли у камина, обвиняя друг друга на двух разных языках, причем маг Марна использовала для перевода магию из магических знаков, вырезанных на ее предплечьях.
Младший принц Барендура, тот самый, который спас ее, сидел у камина. Его лицо оказалось изуродовано… глубокие порезы пересекали его лоб и висок: шрамы, которые не исчезнут до конца жизни.
— Мы не позволим им забрать тебя, мышонок, — настаивал ее брат.
Брин растерянно моргнула.
— Волкам?
— Нет, Барендурам, конечно. В Берсладене другие законы. Во Внешних землях, если ты спасаешь чью-то жизнь, этот человек принадлежит тебе. Так утверждает их король. Молодой принц Рангар видел, как ты покинула замок, и пошел за тобой в лес. Он убил волков и привел тебя обратно. Теперь его отец утверждает, что ты принадлежишь им. Спасенная жизнь — это чья-то душа.
Брин начала плакать.
— Я не хочу уезжать в Медвежьи земли!
— Медвежьи?.. Ах. Нет, ты никуда не поедешь. Клянусь, ты больше никогда не увидишь этого принца. Никого из них.
Сейчас, в башне замка, Брин дрожащей рукой прикасалась к собственным шрамам под платьем. Обещание ее матери, данное десять лет назад, ничего не значило. Сейчас Брин смотрела на «того самого принца».
Глава 2
ЗАКАТ… РАНГАР БАРЕНДУР… МНОГО ВИНА… БАЛКОН НОЧЬЮ… ПЛАЩИ ИЗ МЕДВЕЖЬЕЙ ШКУРЫ
Брин наблюдала, как во дворе Рангар Барендур поправляет свой плащ из медвежьей шкуры, прежде чем войти в замок.
Он был на голову ниже своих братьев, но отчасти это объяснялось его манерой держаться: ссутулившись, настороженно, с опущенной головой. Его темные волосы достигали плеч и выглядели такими же растрепанными, как у его тети, но не собранными, как у Валендена. Он потер руки и подышал на них, пытаясь согреться.
Стоящий рядом с ним Валенден порылся в плаще и достал оттуда флягу, отпив из нее что-то, что, как Брин догадалась… по неодобрительному хлопку Трея по плечу… не было водой.
Король Берсладена что-то сказал своим сыновьям, и Рангар повернулся к замку.
Брин сглотнула. Даже на расстоянии она могла увидеть четыре шрама на его лице. За десять лет, прошедших с тех пор, как он спас ей жизнь, она часто думала о нем: избегали ли его из-за шрамов? В конце концов, он не мог скрывать их так, как она. Думал ли он о ней?
Боялся ли он волков по сей день, как и она? Может быть, Рангар все еще верит в старое нелепое правило, что она принадлежит ему, потому что он спас ей жизнь? Бесчисленные ночи она не спала в постели, думая о том, что три брата Барендур придут ночью, чтобы выкрасть ее и увезти в свое далекое приморское королевство. Эта мысль приводила ее в ужас и восторг одновременно.
Но в ее сознании Рангар все еще оставался тем мальчиком, старше ее на несколько лет. Теперь он стал мужчиной. Она не была готова увидеть его таким взрослым. Если бы он только встал прямо и поднял подбородок, то выглядел бы таким же грозным, как и его братья.
Если бы не шрамы, он был бы потрясающе красив. Острая челюсть, широкий прямой нос и пухлые губы, которых не коснулись шрамы.
Брин резко отпрянула от окна, охваченная беспокойством. Неужели это случилось? Неужели они пришли забрать ее в соответствии со своим утверждением десятилетней давности, что спасенная жизнь — это чья-то душа? Прежде чем она осознала, что делает, Брин начала ходить по комнате, взволнованная.
После того случая, когда Рангар спас ей жизнь, а его отец пытался ее забрать, Брин считала, что ее семья запретила им появляться в Мире. Они никогда раньше не приезжали на Собрания Солнцестояния. По закону они входили в союз Эйри, но только формально.
Волнуясь, она снова подошла к окну и оглядела лужайку перед домом в поисках Рангара. Члены его семьи приближались к воротам замка. На мгновение Брин почувствовала уверенность, что их прогонят.
Может быть, даже пригрозят стрелами. Но, к ее удивлению, после нескольких слов, которые она не смогла разобрать, стражники у ворот замка распахнули перед ними двери.
