Что у тебя в кармане? — зачем-то спрашиваю. Мне в бедро активно упирается то, что там у него спрятано.
Никита, кажется, удивляется моему вопросу. Секунду размышляет, но потом начинает смеяться:
— То, что там лежит, нужно срочно достать.
От его тона и жара между нами становится ясно: Эля дурочка. У Эли давно не было романтики, раз у здорового мужика в карманах только ключи мерещатся.
Чувствую ладони на своих ягодицах. Платье едва держится на моих плечах, вот-вот соскользнет. Судорожно вспоминаю, что за белье под ним. А Никита уже исследует его на ощупь.
Пальцы проходят по мягкому кружеву и добираются до кожи. Я замираю. Как все быстро происходит. Но ни за что не стану его останавливать.
— Ник… — срывается что-то подобное стону, когда замочек на лифе щелкает и я уже безоружна перед ним.
Он не дает договорить, захватывает мои губы в плен. Проталкивает язык. Взрослый поцелуй, почти французский. Понимаю, что было до — невинный детский лепет. И сейчас рядом со мной настоящий Никита. Обжигающий. От него веет искушением. Он манит меня, заставляет поддаться.
Срываюсь. Начинаю отвечать. Дергаю за рубашку, хочу быстрее справиться с пуговицами. Никита тоже торопится. Прикусывает мои губы и блуждает ладонью под платьем. Ласкает плечи, живот, бедра… Нужно больше.
— Раздень меня быстрее, — сама прошу, едва справляясь с его рубашкой. Он издает приглушенный стон, когда мои ногти проходят по его груди. А потом, словно вспоминая, что мы все еще в прихожей, подхватывает меня на руки. А ведь я не Дюймовочка!
Какой сильный… окончательно пропадаю. Меня еще никто никогда на руках не носил! Ну кроме мамы в детстве. Но это совсем другая история.
Придерживаюсь за его шею, чтобы не упасть. А он меня тащит в спальню, как охотник добычу. Да еще и не прерывает наш дикий поцелуй.
Едва добираемся до комнаты. Кажется, что-то опрокидываем по ходу. Стол или стул. Хорошо, что звуки глушит мягкое ковровое покрытие.
— Взял бы тебя прямо там, но ребенок у нас дома, — эти слова сводят с ума. Никита прикрывает дверь, чтобы никто не мешал, Кирилл спит, но мало ли… Мужчина делает шаг в сторону постели и путается в моем платье, которое волочится по полу. Не удерживает равновесие, летим на матрас.
Придавливает меня своим весом. Я кажусь маленькой по сравнению с ним. Как же давно я его ждала! Такого сильного, волевого… чтобы в берлогу унес и отлюбил как следует.
— Элечка… вкусная девочка, — проводит носом по моей шее, заставляя низ живота ответить приятным волнением.
— Хочешь меня съесть? — улыбаюсь ему в губы.
— Хочу тебя. Точка.
4
Широко распахиваю глаза, ловлю его обжигающий взгляд. Как приятно быть желанной, с ума сойти! Кажется, я сейчас ему готова отдать все. И не только тело.
Внизу живота уже непросто жар, там кипяток. Наверное, он чувствует, потому что ладони скользят вниз по талии, добираются до бедер. Мои руки тоже не скучают. Стаскиваю с него рубашку и хватаю за спину. Когтями впиваюсь в его кожу, себе руку царапаю заодно. Хочу знать, что это происходит не во сне. Только бы не проснуться. Ник рычит от моих ногтей.
— Эля… — трется об меня своим внушительным размером. Сомнений не остается, что на самом деле у него там… топорщится. Нас разделяют только тонкие трусики-бразильяно. И его брюки. Берет мою руку и кладет себе на ширинку. — Чувствуешь, что больше не могу ждать?
Краснею, но начинаю его гладить. Знакомиться заочно.
— Да что же ты какая… Невероятная! — опускается мне на грудь. Зубами сдвигает бюстгальтер, освобождая мою гордость.
Грудь уже налилась, соски каменные. Никита проводит языком по горошинкам и втягивает по очереди. Сжимаю его инструмент в порыве удовольствия. Он тихо ругается.
— Расстегни брюки, не могу больше. Я тебя так хочу, что сейчас ширинка лопнет, — шепчет, едва отрываясь от соска. Второй зажат в его пальцах. Мне дышать сложно, я сама себе уже не хозяйка.
Широко раскрываюсь перед ним, сама оттягиваю в сторону трусики. Никита подхватывает мою инициативу. Вырисовывает узоры языком от груди вниз, обводит пупок, опускаясь ниже. Он что? Правда это будет делать?! Привстаю, нужно срочно избавить его от брюк. А то несправедливо: я почти голая, а он все еще в одежде.
Дергаю за пряжку, расстегиваю молнию. Никита помогает мне, вместе быстрее получается.
Окончательно перестаю стесняться. Разглядываю его бессовестным взглядом. Хочу рассмотреть, потрогать каждую родинку. Ощутить полностью в себе.
Пользуется маленькой паузой, стягивает боксеры. Чувствую себя девственницей. Наверное, они также смотрят на мужчину во всеоружии. Никита такой идеальный весь, что начинаю сомневаться: настоящий ли? Или может быть придуманный моей бурной фантазией.
— Конфетка моя, о чем ты так сосредоточенно думаешь, пока я отвлекся? — возвращается на меня, впиваясь губами в шею. Млею от его ласки.
— Мы с тобой не во сне? — шепчу, подтягивая ногами его бедра. Никите нравится моя инициатива.
— Сомневаешься еще? — кусает за плечо, рукой еще шире мои ноги разводит. Ответить не усеваю: Ник приподнимается и заполняет меня. Я полностью готова, он знает. Мы очень долго ждали. Чувствую, как идеально подходим друг другу, половики целого? Или просто два влюбленных человека, изголодавшиеся по настоящему чувству.
— Эля… как же я мечтал, — признается. Находит мои руки, я хватаюсь за него, переплетаю, сжимаю пальцы. Мне так хорошо еще никогда не было. Единственный мужчина, от которого голова кругом. Даже говорить не могу, губы кусаю, чтобы не издать громких звуков.
— Никита… — понимаю, что он ускорился. Мы слишком шумим, надо потише, пока малыша не разбудили.
Но безумие мое не хочет останавливаться: держит меня за руки и вгоняет так, что в глазах темнеет. Я уже все губы искусала в кровь.
— Не могу сдерживаться… ох, — выпускаю коготки. Он выдыхает.
— Хочу, чтобы ты кричала, Эль. Каждую ночь, — хрипит. Ник едва сдерживается, чувствую. Еще чувствую, что сейчас и правда перестану себя контролировать. Кровать от наших движений скрипит, хотя новая. И это не потому, что я слишком много вешу. Сейчас вообще неважно насколько идеальна моя фигура. Главное, нужна ему. Такая, какая есть. Понимаю, что комплексы были необоснованными. Любят не за размер одежды, любят за другое… а меня ведь есть за что любить?..
— Красавица, девочка моя… — целует, глуша наши стоны. Крепче обнимаю его, полностью доверяю. Он
