В отличие от ее сестры, красавицы Сесили, мужчины не оборачивались ей вслед. Впрочем, бывали исключения. Одно время мистер Морриси, непонятно почему, стал оказывать ей знаки внимания; более того, даже сочинял в ее честь плохие стихи, но всем было известно, что у джентльмена были маленькие странности и, кроме того, он тут же забыл об Антуанетте, когда в деревню приехала прелестная жена викария…
Дверца кареты распахнулась. Антуанетта глубоко вздохнула и замерла на месте. Он нагнулся вперед, глядя на нее. Она видела грабителя смутно, и, может быть, благодаря этому он казался ей очень высоким и грозным. Его фигура полностью закрывала дверной проем, пальцы сжимали раму окна, а пистолет он небрежно держал в руке.
Как бы вы обратились к грабителю? От растерянности она не знала, что ей говорить.
— Отдайте его мне, — сказал он низким глухим голосом.
— Отдать? — переспросила она шепотом.
Он кивнул, чем привел ее в явное замешательство. Она выпрямилась, оправила складки платья и откинула назад растрепавшиеся локоны. Когда она опять взглянула на него, он улыбался, но его улыбку никак нельзя было назвать улыбкой джентльмена.
— Я знаю, письмо у вас, — сказал он: — Отдайте его мне.
Холод пробежал у нее по спине. Он знал! Она с трудом удержалась, чтобы не полезть за письмом, но машинально дотронулась рукой до того места на платье, где оно хранилось, глубоко спрятанное в укромном месте.
— Кто… кто послал вас? — дрожащим голосом спросила она.
— А как бы вы думали? — не без издевки ответил он.
Лорд Эпплби. В конце концов, он все-таки перехитрил ее. Лорд знал, что в ее руках находится письмо, способное разрушить его репутацию, погубить его честь, и послал грабителя, чтобы выкрасть его. Как удобно избавиться от опасного документа, находящегося в чужих руках, все свалив на дорожное ограбление! Да, в уме лорду нельзя было отказать.
Ну, уж нет, она не позволит осуществиться его хитрому плану. От этого документа зависело будущее Сесили, да и ее собственное тоже.
Здоровенный налетчик полез внутрь, его широкие плечи совсем заслонили дневной свет. В его намерениях явственно ощущалась угроза. Антуанетта, прищурившись, смотрела на него, сердце бешено колотилось в груди, мысли метались в поисках спасения. Он засунул пистолет за пояс и не спеша снял перчатки, пока она оторопело смотрела на него. Вдруг он случайно качнулся вперед и оперся рукой о ее колено.
Ладонь у него была теплая, а пальцы сильными и жесткими. Не столько само прикосновение руки, сколько неожиданность жеста заставила напуганную Антуанетту отпрянуть и забиться поглубже в угол кареты.
Его лицо в маске чернело перед ее глазами, она даже видела, как блестят его светлые глаза в прорезях маски. Улыбка больше не играла на его губах, напротив, они были сурово сжаты.
— Верните письмо. Не вынуждайте меня обыскивать каждый дюйм на вашем теле. Я не шучу. Это была не пустая угроза.
Однако охваченная отчаянием и страхом, она, тем не менее, ясно видела: письмо — ее единственный спасительный шанс. Лорд Эпплби почти погубил ее репутацию и испортил ей немало крови.
Она должна во что бы то ни стало сохранить это письмо, чтобы в дальнейшем наказать его за это и спасти себя от его посягательств.
Мужчина пристально смотрел на нее, пытаясь угадать, о чем она думает. Она вздернула кверху подбородок и смело взглянула ему в лицо.
— Даже такой низкий человек, как вы, не осмелится оскорбить леди, которая не причинила ему никакого зла, — стараясь говорить как можно тверже, сказала Антуанетта.
Он небрежно усмехнулся:
— Не осмелится? Неужели, мой маленький воробышек? — Он взглянул на ее изрядно помятое платье. — Поверьте мне, мисс Дюпре, я сделаю все от меня зависящее, чтобы заполучить это письмо.
Он знал, как ее зовут!
После его слов у нее исчезли последние сомнения насчет того, кто стоял за спиной грабителя. Конечно, лорд Эпплби, кто же еще. Удивительно, но после ясного и твердого осознания столь простого факта ее опасения заметно поубавились. Антуанетта знала: она ни за что не отдаст письмо, и чем бы ни угрожал ей бандит, она вынесет все, не поднимая бесполезного шума.
Она отрицательно помотала головой: выражение ее лица, упрямо выдвинутый подбородок — все это без лишних слов говорило о ее решимости. Он и не думал ее уговаривать, видимо, понимал, что все это напрасно. Он наклонился к ней, схватил за руки и придавил ее тело к сиденью. Она отчаянно сопротивлялась. Соломенная шляпка, висевшая на лентах, была раздавлена в ту же минуту.
Он крепко обхватил ее. Стремясь вырваться из его объятий, она отчаянно рванулась в сторону. Послышался треск разрываемой ткани. Испугавшись, Антуанетта взглянула вниз. Платье из тафты, отделанное зеленым бархатом, было порвано. Ее розовая шелковая сорочка тоже порвалась, обнажив жесткую шнуровку корсета точно над тем местом, где под ней скрывались ее ягодицы!
— Ага, — сказал налетчик, — я же вас предупреждал. Письмо!
Но куда же оно подевалось? Антуанетта даже боялась взглянуть на огромную дырку в платье. Возможно, оно затерялось в складках ее юбки или позади подушек сиденья. Нет, он не должен найти его. Итак, пока ничего особенного не произошло… ничего не произошло…
— Ну что ж, если вам так надо, обыскивайте каждый дюйм моего тела, — выдавила Антуанетта. — Но сама я ни за что не отдам вам письмо.
Заметив, как желваки заиграли на его скулах, она вся напряглась, внутренне готовясь к очередному нападению. Налетчик вытянул руки и обхватил ладонями ее груди. От неожиданности она вскрикнула, он поспешно отдернул руки.
— Скажите, где письмо, и я от вас отстану.
— Вам меня не напугать, — дрожащим голосом ответила она.
— Зачем лгать?
Уголки его губ слегка искривились. Бандит поднял вверх свои руки, как бы показывая их, и надвинулся на нее. Антуанетта замерла и напряглась, она вся была как натянутая струна. Как только его руки обняли ее плоть, в ее горле раздался странный хрип. В ответ из его груди донесся непонятный тихий стон.
Осторожно она бросила на него взгляд из-под ресниц. Вид у него был обескураженный, как будто его самого удивляло и смущало происходящее. Он глубоко и тяжело вздохнул и, вскинув светлые глаза, вгляделся ей в лицо. Он выглядел моложе, чем ей показалось вначале: скорее всего он был старше двадцатилетней Антуанетты года на три. Она заметила нечто знакомое в его манере и облике и, пораженная, замерла на месте. Он, несомненно, кого-то ей напоминал, она понимала всю нелепость подобной мысли, но не в силах была избавиться от нее.
Но как раз в этот момент между ними проскочила искра, почти явно осязаемая. Румянец залил ее лицо и шею. Внутри живота вдруг возник странный жар, затем тепло стало подниматься все выше, пока не добралось до ее грудей, которых касались его руки. Легкая дрожь пробежала по ее телу. После всех его прикосновений ею овладели легкая приятная истома и грешное желание дальнейшего продолжения, что окончательно смутило Антуанетту. Ни одна уважающая себя юная леди никогда не допустила бы подобных чувств и уж ни в коем случае не стала бы ими наслаждаться, но Антуанетта давным-давно заметила, что порой она не прочь переступить через строгие правила светского этикета. Где-то внутри охватившего ее душу смятения явственно слышался рассудительный голос — голос ее порочных многогрешных предков: «Все идет так, как положено».
