лучшее, на что он способен — действовать по обстоятельствам, а обстоятельства были не самые благоприятные…
Он бежал прочь от ненавистного плена. Справа от него было безбрежное море, а справа — неприступные холмы, поросшие дубами. Идти по открытому пространству пляжа было опасно, но за всё время Тересу ни попался ни один враг.
Следующим утром, на рассвете, он был уже далеко на севере, и даже если остались в живых те, кто мог организовать погоню, то они были далеко позади. С первыми лучами солнца он решил сделать привал. Пришло время обобщить то, что произошло за последние два дня и решить, как быть дальше.
Терес вместе со своими соплеменниками возвращался в Баласдаву — столицу Уксбурии. У них были десятки телег, которые ломились от трофеев, полученных во время налётов на богатые деревни местных. Терес уже предвкушал, сколько ему достанется из этого числа. Оставалось только переправится через реку Зунлмар — самую широкую и полноводную из тех, что знал его народ.
Каждый год местное племя козерогов, в обмен на свою безопасность проводило их войско через узкие долины в необитаемых частях хребта, где никогда раньше не встречались ни люди, ни другие разумные существа. Никогда раньше. В этот раз на небольшой отряд, в котором был Терес, отставший от основного напали странные существа: у них не было головы, а безобразные лица располагались на груди. Из одежды у них были лишь набедренные повязки. Они кричали что-то нечленораздельное и с животной яростью бросались на них. Несмотря на то, что этих существ было втрое больше, сражаться они умели плохо — из двенадцати соплеменников Тереса, убить им удалось лишь двоих. Видимо, они рассчитывали на эффект неожиданности. Из-за этого боя они сильно отстали, так что Терес велел своим соратникам иди вперёд, обещая догнать остальных, после того как соберёт трофеи. Он полагал, что бой окончен и поспешил скинуть доспехи — как оказалось, зря. В то время как он снимал с мертвого урода очередной браслет из человеческих костей, ему в голову прилетел камень. Удар был недостаточно сильным чтобы убить, а если бы на Тересе был шлем, то и синяка бы не осталось. Но он оказался оглушен и проснулся уже в комнате с этими дураками. Вряд ли нападавшие сами выследили его на местности, где на сотню миль нет ни одного поселения, вряд ли они пришли сюда сами. Это значило, что их кто-то сдал, а сдать их могли только козероги.
Терес почувствовал в душе некоторое облегчение, потому что знал, куда теперь надо направлять свою ярость. Оставалось только добраться до них.
Теперь Терес вернулся к менее глобальным проблемам — он не ел уже очень давно и ещё его мучила жажда. Жажду он утолил росой, а вот с едой возникли некоторые проблемы. Терес пожалел, что не прихватил ничего из еды, когда бежал от работорговцев. Теперь приходилось искать себе пропитание.
Искать долго не пришлось — уже через полчаса, когда он шел по холмам, неподалёку послышалось глухое рычание. Терес, даже не пытаясь быть незамеченным, стал продвигаться в направлении этого рычания.
Его догадка подтвердилась — под корнями дуба несколько волков делили добычу — небольшого оленя. Увидев Тереса, они отвлеклись от своего занятия. Варвар оскалился, поднял щит и стал стучать по нему рукоятью кинжала. Эти волки явно раньше встречали людей, так как они решили не нападать на него и расступились, позволив Тересу подобраться к добыче. Они ещё не успели сильно обглодать добычу, так что варвар взял свой акинак и отрезал им заднюю ногу оленя. Этой еды ему хватит на некоторое время. Осталось только приготовить эту добычу. Отойдя чуть подальше от волков и позволив им доесть остатки их добычи, Терес нашел уютную ложбину и развёл там костёр. Мясо было жестким и безвкусным, хотя и хорошо утолило его голод. Трапезу прервал скрип веток за спиной. Терес, не торопясь, делая вид что ничего не произошло, положил ещё не остывшее мясо в мешок, аккуратно подобрал своё снаряжение, а потом резко закинул мешок за спину и сорвался в направлении звука.
Его покой прервал козерог — человек с головой горного козла и козьими копытами вместо ступней. Сейчас он в ужасе убегал от Тереса, спотыкаясь и несколько раз чуть не упав. Он был быстрее Тереса, перепрыгивая неровности рельефа, но страх делал своё дело. Каждый раз, когда он оступался и на секунду замедлялся, человек сокращал расстояние между ними. Вот, когда между ними осталось несколько шагов, Терес прыгнул на него и схватил за плечо, повалив на землю.
В глазах козерога читался первобытный страх. Страх, который чувствует добыча, видя охотника.
— Почему ты бежал? — спросил Терес.
— Я… Я… — переходя на блеяние пытался что-то сказать козерог.
— Почему ты не подошел, а подкрался? Хотел убить? — улыбнулся Терес.
Козерог попытался встать на ноги и убежать, но был прижат ногой к земле.
— Рога обломаю — предупредили его.
— Что тебе надо!?
— Ты боишься. Почему? — придавив ему коленом шею, сказал Терес.
— Тебя должны уже вести на юг, закованным в цепи — выдавил из себя козерог.
— Покажешь тех, кто поймал меня, и я забуду все обиды. Клянусь Всеотцом — сказал Терес и отпустил козерога
— Всё расскажу! — ответил он, отползая в сторону и пытаясь отдышаться — Клянусь духами…
Терес помог ему подняться.
— Учти, попытаешься убить или сбежать — горько пожалеют все.
— Я приведу тебя в деревню, там всё расскажут.
Терес шел за напуганным козерогом по направлению к его деревне. Места были южные — за свою короткую жизнь Тересу ещё не приходилось заходить настолько далеко. Ходили слухи про то, что там, ещё южнее есть огромные города, в сравнении с которыми и поселки местных дикарей и даже сама Баласдава — кажутся убогими деревнями.
Походы, из опыта Тереса всегда проходили примерно по одному плану — после сева собиралась дружина и выступала на юг. Спустя неделю переправлялись через Зунлмар — змеиную реку. Дальше шли поборы и грабежи местных людей. Народ, носивший имя ларанаев, живший в этих местах, к которому, к слову, принадлежали и пираты из деревни, прославился как трудолюбивый и умелый. Они были искусными ремесленниками и земледельцами. В одном они уступали северянам — в сплоченности. Каждый раз, когда из-за лесов приходили варвары, они безуспешно пытались обороняться. Не сильно уступая северянам в доблести, они проигрывали в организованности — каждое селение и каждый город были сами за себя и страх перед своими тиранами каждый раз пересиливал страх перед иноземными завоевателями.
