что кассиру в общественной уборной не снился. Аж глаза режет. Положил Прохор Палыч свое тело спиной на воду, на манер куска пенопласта, да конечностями подгребать стал. Только тут понял, что жезл свой в руке держит. Надо же как прирос. И бежал с ним, и падал. Не отцепить. Так и в гроб с палкой положат… Тьфу, тьфу, тьфу. Греб, поглядывая в лазурное небо, пока бестолковкой в берег не уперся. Повернулся, огляделся. Травка зеленеет, кустики вдоль бережку на ветру подрагивают, а дальше сосны вековые, чуть не до неба. Лес! В дикие места вынесло. Вон ведь, как сети канализационные раскинулись.
Выбрался. Одежда мокрая. Противно. Еще и маслом машинным воняет. Стащил с себя все. Сначала хотел трусы оставить. Мало ли что? Да только они от смазки этой химической больше всего пострадали. Насквозь пропитались. Побоялся Прохор чресла свои запачкать, а то и заразить чем, да и стянул. Так без одежды на берегу и остался. Походил, походил, да на заросли лопухов напоролся. Вспомнил как что-то такое в кино видел, и стал из них себе одежду вязать. Голым от погони уходить не резон, а то, что погоня будет сомнений не было. Он теперь враг государства номер один. Коррупционер! За этим своеобразным рукоделием и застали его двое всадников. Целиком, включая коней, закованные в латы так, что и глаз не видно. Видимо, на ощупь ехали. Прохор Палыч их, как родных встретил.
— Вы же мои драгоценные! — на землю лопухи бросил, да к лошадям обниматься полез. — Толкинисты ненаглядные! Дай вам бог здоровья! И если там что с правами и страховкой надо, завсегда… Только позвонить дайте…
Латники переглянулись. Плечами пожали. Один от коня своего что-то вроде колокольчика отцепил, да Прохору протянул.
«Идиоты», — подумал Прохор. — «Клинические»
— Вы бряколку то свою заберите, — осторожно, чтобы не обидеть шибанутых предложил капитан. — Телефончик мне, добрые люди, дайте. На минуточку.
Прохор Палыч старому товарищу звонить собирался. Тот, вроде, где-то высоко куковал. При чинах и званиях. Простому человеку не доберешься, а под ишь ты… Телефончик свой другу древнему написал. Так Прохор его три дня наизусть зубрил. Как раз для такого случая.
— Ты кто таков будешь? — как из трубы пробубнил один из всадников.
— И почему голый? — подал голос второй. — Правду говори, а не то мы тебя в капусту порубим и медведям местным потроха скормим.
Говорили толкинисты грозно, и Прохор Палыч уже подумывал о том, чтобы обратно в воду вернуться, но вовремя заметил на боку одного из коней закрепленный арбалет. А там и болт уже заряжен. Нет, не уплыть от них. С такой комплекцией точно не уплыть. Промахнуться сложнее… Но кто же это такие?
— Меня Прохором Лебёдкиным кличут, — не стал испытывать судьбу гаишник. Решил без отчества, чтобы не усложнять. — Как и где очутился, не знаю. А одежда моя так вон она… — Прохор указал на гору тряпья, поверх которого лежали форменная портупея с кобурой, да полосатый жезл.
Рыцари, как жезл увидели, так отпрянули. У одного конь на дыбы встал. У второго — на месте закрутился.
— Некромант! — завопил всадник, усмиряя свой живой транспорт. — Хватай его!
Дожидаться пока из него сделают «вискас» для медведей было не с руки. Развернулся Прохор, да в чащу лесную ломанул, прямо через колючий кустарник. Острые шипы вонзались в тело, рвали кожу, как целлофановый пакет. Гаишник проклял все на свете, а главное тот день, когда решил надеть полицейскую форму. Работал бы как все. На зарплату жил… Хорошо еще ботинки форменные на ногах оставил. Так бы и ног лишиться можно было. Лес был диким. Но долго пробираться через чащу не пришлось. За спиной раздался топот копыт, затем ржание, свист, и что-то тяжелое огрело Прохора по затылку. Наступила ночь!
Глава 1. В башне инквизитора
— Да погоди ты… — услышал Прохор голос одного из всадников. — Давай к тебе переложим? Мой Буцефал не выдержит двоих…
— А моя Чернавка, — заметил второй. — И одного такого как он не выдержит. И где этих некромантов так раскармливают?
Прохор покачивался на своем животе, как на водяном матрасе. Вверх и вниз. Руки, связанные между собой, болтались из стороны в сторону. Ноги тоже стянули. Коленки упирались во что-то металлическое.
«На лошади везут» — догадался гаишник, и хотел было подать признаки жизни, когда услышал:
— Угораздило тебя его кистенем приложить. Надо было веревкой брать. Сам бы сейчас шел. Тащись теперь целый день по жаре этой.
Спину действительно припекало. Рассудив, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти целый день, Прохор решил оставаться в бессознательном состоянии. Все было неплохо, если бы не… Причиндалы, в общем, мужские натирало. Но не железкой. Тряпкой какой-то. Значит прикрыли. Неприятно, но терпимо. Всю дорогу пленник слушал болтовню дружинников, как они сами себя называли. Старший, Агафон, все младшего чихвостил.
— Олух ты, — говорил, — Яшка. Жизни не знаешь. Семнадцатый годок пошел, а не женился еще.
— Успеется, — отмахивался тот. — Три года в дружине всего. Шесть десятков голов нарубил. Как до сотни дойду, так и женюсь.
— Этак тебе долго еще в бобылях то ходить, — ухмыльнулся Агафон.
— Ничего не долго, — обиделся молодой. — Сам слышал. Войне большой быть с рогатыми…
— Тпрррр! — осадил коня Яшка, и в жировую складку Прохора больно врезалась пластина лошадиных доспехов.
— Ой! — не выдержал он.
— Очухался, — облегченно выдохнул молодой дружинник. — Хорош задарма кататься.
Прохор хотел было и дальше притворяться спящим, но четыре закованные в латы руки ловко стянули его на землю. С высоты лошадиного роста он шмякнулся на землю. Дыхание перехватило. Открыл глаза и увидел перед собой две симметрично-идентичные рожи, металлические, с прорезями для глаз. Затем один извлек откуда-то кинжал, и резанул по веревкам, стягивающим лодыжки.
— Токмо не бежать! — предупредил тот, которого звали Агафоном. Прохор за время пути научился голоса распознавать.
— Куда он убежит? — ухмыльнулся Яшка. — С такой-то кормой.
— Корма не корма, — не согласился с ним старший. — А через кусты знатно ломанул. Аж ветки в щепки.
— Братцы, вы бы меня отпустили, — взмолился гаишник. — Гадом буду, никому не скажу, что вы тут в лесочке вытворяете.
Латники переглянулись.
— Вы часом не содомиты? — задал пленник остро интересующий его вопрос.
— А? — не понял Яшка.
— Мужчин, говорю не сношаете?
— Да я тебя за такое, — обиделся молодой дружинник и замахнулся.
— Погодь, — остановил его Агафон. — Не мордуй покамест. И не слушай, что лопочет. Некромант это. А они так мозг задурить могут. А лучше вот что… Сунь ему в рот волчеглист.
Прохор и опомниться не успел, как
