свежем воздухе. Слева от площадки находился специальный дворик, в котором размещались специальные поварские агрегаты с кучей причиндалов для приготовления пищи на свежем воздухе. Это всё сделано с умыслом, потому что оттуда тянуло такими умопомрачительными запахами, что у посетителей сразу начинал разыгрываться аппетит. Кстати, посетителям разрешалось, и даже поощрялось подойти к этим печам и разделочным столам и самим попытаться приготовить что-либо: им даже объяснялись тонкости приготовления различных кушаний. Повара терпеливо выслушивали советы из личного опыта посетителей и даже устраивали соревнования, у кого получится вкуснее, у мастера-повара или у посетителя. Психология, однако. Посетители постепенно входили в азарт, аппетит разгорался, соответственно клиентов прибывало. Повара всегда очень хвалили кухню посетителей, даже если блин получался комом. Не моргнув глазом, они съедали то, что сварганил гость и при этом восторгались. За это Леонардо доплачивал мастерам. Гость должен остаться довольным и приходить ещё, желательно с друзьями и толстыми кошельками. Леонардо всегда только рад. Вторая кухня располагалась внутри ресторана. Внутри заведения устроен большой зал, отдельные кабинеты и специальный зал для любителей подискутировать на любые темы. В этом зале мебель имелась покрепче и намертво прикручена к полу, иначе нельзя, ибо случалось часто, что горячие уругвайцы так надискутируются, что переходят на личности и лезут в драку, отстаивая свою позицию. В остальных помещениях ресторана дискуссии категорически запрещались. Это уже мирная зона, в которой правили официанты и официантки, которым вменено в обязанности разъяснять клиентам из чего и как приготовлено блюдо, выяснять предпочтения посетителя в еде и напитках, поддерживать разговор или, наоборот, создать посетителю зону тишины, если он того желал. Через некоторое время работники этого заведения знали постоянных посетителей в лицо и по именам. Леонардо поощрял таких своих работников. Профессор даже подозревал, что Леонардо работает ещё и на полицию, как и его отец, который служил раньше каким-то чином в МВД. От сотрудников ещё требовалось, чтобы они ненавязчиво рассказывали посетителям об истории данного заведения, о выдающихся людях, посещавших ресторан, об их пристрастиях в еде, чтобы показывали фото с великими людьми и даже кресла, на которых они сидели. К таким креслам шурупами прикручивалась латунная пластинка, на которой методом гравировки нанесена надпись, кто и когда на этом кресле сидел. Таких кресел немного, но они были. Сотрудники заведения должны ненавязчиво проинформировать посетителей, особенно туристов, какие знаменитые люди сюда заходили перекусить. Вот, например, на этом кресле сидел сам Орасио Феррер, ага, и даже здесь же он спел свою новую балладу. А на этом кресле сидел сам Хосе Мухико, да-да он самый, сороковой президент Уругвая. Отец родной и благодетель. Ибо при нём страна совершила рывок, и узаконила разрешение на курение канабиса. Достижение, однако. Здесь сеньор президент подарил калабас своему другу профессору Аламеде. Видите воооон того пожилого сеньора, это и есть знаменитый профессор Аламеда. А видите у него на столе калабас, вооот, это тот самый калабас. Гости, как местные, так и туристы восторгались. Кстати, на кресле, на котором сидел профессор, тоже прикручена табличка, что оный профессор здесь сидел, а на столе постоянно находилась табличка, что этот столик занят. Профессор за 30 лет удостоился такой чести, как отдельный стол и кресло, да и с Леонардо он хорошо сошёлся, они даже считались приятелями, хотя профессор и трактирщик, это разные социальные группы.
Практически все сотрудники заведения жили в отдельных апартаментах в правом здании. Леонардо сдавал это жильё только своим сотрудникам и за полцены. Но зато и режим работы для его персонала был круглосуточный. Леонардо серьёзно относился к подбору сотрудников. Например, официантка должна знать несколько языков, кроме южноамериканского испанского. Поощрялось знание португальского, английского, французского, итальянского. Хорошо бы ещё найти, кто знаком с корейским и китайским. Но где таких полиглотов найдёшь, такие в ресторанах не работают. Зато нашлась сеньорита Ольга, которая знает кроме испанского, английский и даже русский. Ольга показала себя хорошим, добросовестным и старательным работником, правда, эту сеньориту надо откормить, а то тощая какая-то. Но, над этой проблемой, коллектив работает.
Хорошо разбирающийся в людях Леонардо заметил, что последние две недели профессор Аламеда стал выглядеть как-то задумчивее и суетливее, явно его тревожило что-то нехорошее. Но Леонардо не подавал вида, что озабочен состоянием души своего приятеля, только попросил официантов проявить к профессору особую теплоту и заботу. А то, что-то старик стал совсем сдавать. Да, и не шутка, 87 лет почтенному сеньору.
Леонардо, как всегда, оказался прав в своих наблюдениях. Действительно, у профессора уже две недели как появились серьёзные проблемы, которые повергали старика в отчаяние. И было отчего. Да и как не впасть в грех отчаяния, если утром вдруг ощутишь у себя в голове чужую сущность. Всё, приплыли, вот и начинается, с грустью подумал профессор. Он стал вспоминать, какие существуют старческие болезни. Ага, это или старина Альцгеймер пришёл, или энцефалопатия, или сенильная деменция посетила, а может, что и похлеще. Скорее всего, что это что-то похлеще. Ибо, это нечто, что без спроса взяло и поселилось в голове профессора, вело себя странно и беспардонно. Оно требовало, чтобы профессор всё ему объяснял, причём, чтобы объяснял самые простейшие вещи. Поселившейся в голове профессора шизе настоятельно требовались комментарии буквально «Обо всём». Аламеда стойко переносил закидоны своей шизы, поставив её в игнор, но та не отставала от него, постоянно капая на мозги своими вопросами: «Что это?», «Почему это?», «Ой, а это что такое?». Старик даже хотел пойти к врачу, но потом махнул рукой на эту идею. Объявлять людям, что он, наконец, сбрендил, ему как-то не хотелось. А что надо делать? И как с этим жить? Вот эти вопросы теперь стояли перед профессором во весь рост. Да, 87 лет это не шутки. Теперь всё печально.
Отвлекали профессора от домогательств личной шизы только прогулки по Монтевидео и посещения заведения Леонардо. Тогда шиза чуть притихала. Наверное, отвлекалась на созерцание архитектуры и прохожих. Когда шиза начинала совсем сильно домогаться, профессор скармливал ей теоремы Рамсея, которые непонятная сущность потребляла с удовольствием. Правда, тогда профессору приходилось выслушивать долгие комментарии шизы. К слову сказать, комментарии весьма умные и оригинальные, да что там говорить, они были прорывными в математике. Однако, всё хорошо в меру. Но когда неутомимая сущность требует информации и днём и ночью, то это уже страшно и крайне утомительно. Даже мате не спасал.
Уже вошло в традицию, что когда профессор заходил к Леонардо, то, оба делали вид, что давно не виделись (ага, всего несколько часов прошло) и разыгрывали сцену
