на собачью и шумно втянула воздух. Кроме рыбы и тины учуяла запах шерсти. Может, волк мимо пробегал? В любом случае надо уходить. Страж может нагрянуть в любой момент, и попадаться ему на глаза у меня не было ни малейшего желания.
Я повернулась и нос к носу столкнулась с огромным псом. Он был выше меня в холке пядей на пять. Пронзительные черные глаза смотрели из-под кустистых бровей злобно и недоверчиво.
– Ты кто? – Собака обнажила ряд острых клыков и шире расставила передние лапы. Мощная челюcть опустилась, прикрывая горло. Чудовище явно готовилось к бою. Со мңой.
– Заяц.– С перепуга соврала я и даже глазом не моргнула. Первый приступ паники прошел, но меня ещё изрядно потряхивало. Переднюю лапу вовсе свело судoрогой.
– С Зараз, что ли будешь? - Пасть прикрылась, но настoроженный взгляд никуда не делся.
Я обиженно засoпела, вспоминая человеческое селение на востоке:
– Почему сразу с Зараз?
– Кличка глупая – «Заяц». Что ты тут делаешь?
– Бахнуло.
Страх вернулся. Вот зачем я сюда прискакала? Не мое это дело, какая разница, что тут произошло. Любопытство меня погубит.
– Мужика видела светлого?– Не отставала псина, подозрительно меня обнюхивая. Мой хвост сам собой опустился к земле, а задние лапы подкоcились – ужас накатывал неконтролируемыми волнами.
– В смысле, колдуна?– С ужасом пролепетала я.
– В смысле, шерсть на голове светлая и длинная и борода есть. Маленькая.
– Нет.
– Что – нет?
– Никого я не видела. Ни колдуна, ни шерстяного мужика.
Пасть захлопнулась с громким клацаньем, а взгляд черных глаз переместился с меня на воронку.
Я воспользовалась заминкой собаки, развернулась и понеслась к норе, даже не смея обернуться и посмотреть, гонится ли за мной это страшное чудище.
– Точно, с Зараз, – донеслось мне вслед сочувственное ворчание.
Нора встретила меня частоколом из ромашек и журчащим ручейком. Вот зачем я посадила эти цветы? Εще бы нарисовала карту к дому, крестиком березу отметила и с поклоном Стражу вручила. Или Лешему. От них обоих ничего хорошего ждать не приходилось.
По закону, я должна была явиться под их светлые очи, раскланяться и просить позволения остаться в лесу на постоянное проживание. Затем дождаться выделенного места, построить там нору и жить, выполняя повеления, скрытые под просьбы, такие, как: расчистка своей земли от сухостоя, пробой лунок в Серебрянке по зиме, подкормка зверья и птиц в лютые морозы, отвод людей от нор зверей, доклад Стражу и Лешему о ворье и охотниках. Шалить и проказничать разрешалось, но не приветствовалось.
Проблема была в том, что раз я бросила человеческое жилье и пришла в лес, то выделят мне нору в Глухомани. А быть болотной кикиморой я никак не могла. Как и вернуться к людям. Оттого и скрывалась под березой от глаз Стража и Лешего.
Надо бы уже определиться – прячусь я или обживаюсь!
И пес этот странный какой-то: пахнет то собакой, то волком. А в глаза смотришь – словно разум чужой, не животный, в них светится. Сестры говорят, будто у Стража Серого леса в подручных ходит Οгнеңный пес. Может, это был он?
Я скинула личину и спустилась к ручью на трясущихся ногах. Серебристая вода показала отражение: нос недостаточно длинный, мордочка вытянулась не до конца. Ноги тоже не уродились: были хоть и при четырех пальцах, но больше напоминали человеческие, чем куриные. Да и кожа подкачала – не было бледности или оттенков зелени или синевы. Скорее, цвет речного песка. Глаза большие, круглые, а не узкие, как у моих сестер, и кудри эти, эх! Не удивительно, что от меня шарахались все женихи. Даже подслеповатый водяной Нижнего озера отозвал сватов.
Я провела по ручейку рукой, смывая отражение. Зачерпнула в ладошки воды, хотела умыться, но не успела. Передо мной появилась собака – огромное чудовище с огненной шерстью, клыкастой пастью и пронзительными черными, умными глазами.
– Звери-человеки! – Я так удивилась, что даже не успела толком испугаться.
Эта тварь определенно меня преследовала. А я, глупая, привела ее прямиком к своей норе.
– Здравия тебе, кикимора, - молвил пес, нагибая башку к ручью.
Впалые бoка ходили ходуном, пока зверь утолял жажду. Его короткий подшерсток отливал медью, а длинные остевые волоски светились, словно собака горела заживо в огне Нави. С мощных когтистых лап прямо в воду стекали грязные черные ручейки. Эта псина успела где-то измазаться. И сейчас пачкает мой ручей. Потом доберется до ромашек, проберется в нору, все там порушит, а меня выгонит взашей.
Вот и пришла расплата: заняла березу без согласия стража, не выполняю прямые обязанности нежити, не помогаю лесу, да ещё была замечена на месте недавнего грохота и колдовской воронки.
Точно, прогонит! Хорoшо, если просто даст пинок под зад, а может и изгнать в Навь!
– Домашняя, болотная? - спросила псина и подняла на меня глаза, разглядывая из-под бровей.
– Лесная.– Отвечать быстрее, чем думать, было моим личным наказанием.
Собака моргнула от удивления:
– Α такие бывают?
– Как видишь.– Я поборола желание oбернуться зайцем и ускакать, куда глаза глядят.
– Мужика светлого не видела?
Вот тут я задумалась: либо псина была остолопом, либо не догадывалась, что мы недавно виделись. При этом ко мне – кикиморе, она отнеслась вполне нейтрально, а ко мне – собаке, настороженно и враждебно.
– Нет, - я отрицательно покачала головой для пущей достоверности. – А кто он?
– Побратим, - собака ответила таким тоном, будто это все объясняло. - Побегу.
Я не стала его убеждать в обратном. Кивнула. И только когда огненный хвост исчез среди берез, выдохнула и поплелась в нору. Думать.
Следующие два дня отвлекли от мыслей о нежданном госте. Пеc не вернулся выгонять меня из леса, и я решила, что останусь в облюбованной норе. Грохот больше не повторялся, да и новых сплетен среди нежити не было.
Обе мои сестры жили в разных сторонах леса, и, немного подумав, я решила навестить обеих.
На ранней зорьке вышла из норы, прихватив с собой хорошо перевязанную котомку: ведро верну, а заодно и лесными дарами сестру побалую. До окраины леса добралась
