— Трудно сказать, почему он погиб, — потер висок генерал. — Опыта ему было не занимать. Снаряжение конфисковала крымская милиция.
— Такие люди не ныряют ради удовольствия, — заметил Глеб. — Судя по тому, как утеплился покойный, на глубине он пробыл не один час. Разное можно предположить. Я склоняюсь к версии кислородного отравления из-за неисправности поглотителя.
— Отравление центральной нервной системы? Там куча симптомов, насколько я знаю: туман в глазах, гул в голове, тошнота, головокружение. Такой профессионал, как Клюге, наверняка знал их наизусть и пошел бы на всплытие.
— У профессионалов, Федор Филиппович, свои слабости. У них притупляется чувство опасности, они склонны считать себя почти богами. Плюс постепенная адаптация. Помню, давным-давно наш инструктор подводного плавания о ней рассказывал. После тысячи погружений организм начинает перестраиваться. Он уже не выкидывает моментом сигнал тревоги, даже если смесь изменилась и ты уже дышишь, мягко говоря, не тем…
— Что ему понадобилось в Крыму? — прервал генерал. — Ты прав, такие люди не ныряют ради удовольствия. Снаряжение для тебя готово, лежит в багажнике. Не такое крутое, как у немца, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но вполне достойное.
ГЛАВА 2
Моряки приставали к крымским берегам с незапамятных времен. Древние греки возили зерно, вино и оливковое масло в амфорах, корабли средневековых генуэзских факторий переправляли более разнообразную номенклатуру грузов. Бури и штормы век за веком собирали свою дань. Даже в безоблачную погоду нерадивые капитаны топили свои суда, сажая их брюхом на скалы — иногда по пьянке, иногда по простому разгильдяйству.
Деревянные корпуса постепенно сгнивали на дне, россыпи монет быстро скрывались под илом, целые и сломанные амфоры — чуть медленнее. Каменные древнегреческие якоря и кованые византийские вазы обрастали ракушками.
Но настоящий урожай принесли войны последних двух веков, начиная со знаменитой войны, которая так и называлась Крымской. Только за один штормовой день 2 ноября 1854 года на рейде Балаклавы затонуло одиннадцать британских военных и транспортных судов, в том числе винтовой пароход «Prince» с грузом в полмиллиона фунтов стерлингов золотом.
За Первую мировую войну в Черном море затонуло около трехсот кораблей, среди них весь русский Черноморский флот, затопленный по приказу Ленина.
За Вторую мировую только Германия вместе с союзниками потеряла здесь 457 единиц, советские потери были в два раза меньше, но тоже неслабыми.
Большинство из этих кораблей похоронено поблизости от крымских берегов. Они уже не истлеют, как деревянные их собратья, разве что превратятся в огромные растительные холмы со стальными пещерами для рыб, крабов и прочей живности.
Каждое лето в Крым съезжаются ныряльщики — говоря современным языком, любители дайвинга. Кому-то важны сувениры со дна, кому-то фотографии. Кто-то задался целью пометить на карте морского дна еще одну точку. Такую карту с указанием координат затонувших судов Сиверову пытались всучить за триста долларов в первый же день его пребывания на полуострове.
К столику в придорожном кафе подсела деловая личность в шортах и тенниске — когда-то яркой, но давно выгоревшей. Светлые брови и щетина на коричневом от загара лице делали незнакомца похожим на альбиноса.
— Можно приземлиться? Извини, проходил мимо, увидел у тебя в салоне знакомые причиндалы. Сегодня приехал? Держи ухо востро, здесь куча желающих заработать на дайверах.
Посетовав на нехороших людей и просто мерзавцев, человек, назвавшийся Жорой, предложил свозить на «классные места».
— Есть моторка, домик у моря. Без больших удобств, зато цена божеская.
Потом дрожащими от благоговения руками развернул свернутый в трубочку ламинированный лист.
— Больше такого не найдешь. Чистый эксклюзив. Здесь лохам впаривают такие карты — смех и грех. Грамотно координаты написать не могут. Моя карта срисована с ГПУ-шной. Не веришь? Сейчас об этом можно прочесть, а раньше все подряд засекречивали. В двадцатых годах работала здесь контора «ЭПРОН» — «Экспедиция подводных работ особого назначения». Эта самая «экспедиция» пометила больше тысячи затонувших судов, ихние данные до сих пор считаются самыми надежными. Просто у меня дед родной там работал. После его смерти я и нашел карту. Слишком ветхая была, в руках разваливалась. Пришлось новую карту купить и все отметки перенести вручную. Видишь, запаяна в ламинат. Хоть под воду с собой бери, ничего ей не станет.
Сиверов не торопился отшивать торговца морскими «секретами». В первые дни по прибытии всегда полезно пообщаться с местной публикой. Через полчаса цена на карту упала в десять раз.
— Срочно бабки нужны, понимаешь. Лови момент, пока задаром отдаю.
— Расслабься. Я приехал отдохнуть и понырять в свое удовольствие. Все ваши карты мне по барабану.
— Так бы сразу и сказал.
— А вот хибару можно посмотреть. Если договоримся, получишь аванс за неделю.
— Заметано. Только перекинусь словом с хорошим человеком и махнем.
Пока Жора, размахивая руками, общался со знакомым, к Сиверову подсел другой местный кадр и развернул точно такую же карту, запаянную в ламинат. Правда, романтическую историю он не успел рассказать. Вернувшийся Жора так глянул на него, что конкурент ретировался.
— Жулье, шушера, — проворчал «альбинос», усаживаясь в сиверовскую «девятку».
С асфальтовой дороги перебрались на грунтовую. Она тянулась без развилок, не было нужды подсказывать водителю, в какую сторону сворачивать. Жора уже понял, что гость — человек бывалый: в курсе местной конъюнктуры и расценок за разного рода услуги. Поэтому цену за жилье заламывать не стал. Последовав совету Глеба, он расслабился и взялся пересказывать последние новости:
— На прошлой неделе в этом самом кафе гробанули туриста. Нажрался и стал бить себя в грудь, хвалиться, что три раза нырял на немецкий корабль — охотник за подлодками. Нашел ошметки обмундирования, набрал горсть знаков отличия и два офицерских креста. Потом его самого нашли под кустами с кровоподтеком на темечке. Ничего не помнит, полный провал. Только рюкзак его перетряхнули и забрали улов. А фашистские цацки теперь на рынке неслабо стоят. Любителей этого дела сейчас хоть отбавляй. Не просто любителей — фанатов.
— Уродов точно хватает, — заметил Сиверов.
— И еще свежее ЧП. Троих ребят повязали, вляпались по собственной глупости. Как раз штормило, на берегу было пусто. Выбросило утопленника с классным снаряжением. Они и соблазнились, раздели мужика. Думали, никто не увидит. Это в бархатный-то сезон, в начале сентября! Да сейчас, куда ни плюнь, за каждым камнем кто-нибудь спит, загорает или трахается. Впрочем, вру, остались еще заповедные места. Мы, местные, держим их в секрете. Иначе и там загадят: будут валяться битые бутылки да прокладки!
