Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
данном контексте, но уже привычный для нас термин, — который соединяет человека и Бога. Как писал Александр Сергеевич Пушкин,
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв…
И действительно, молитв придумано множество. А какое все-таки личное, личностное отношение имеют к нам древние молитвы, которые мы читаем? Как мы должны их понять и прочувствовать? Как сделать слова, которыми молились отцы пустынники и жены непорочны, своими собственными словами?
Этот непростой вопрос обычно возникает в самом начале молитвенного пути, когда христианин начинает приобретать личный молитвенный опыт. Он задумывается: «А почему я должен молиться чужими словами? Эти молитвы написаны на древнем неживом языке, на котором я не думаю, не общаюсь с другими людьми, которого не чувствую и даже не очень понимаю… И стилистика молитв мне не близка. Но раз надо, значит, надо». И вот эту внешнюю оболочку молитвы, заданную традицией, освященную веками и святостью жизни преподобных авторов, современный христианин принимает за саму молитву.
Мне и самому хочется разобраться и понять, как же к нашим молитвам относится Господь Иисус Христос и как наша молитва до Него достигает, становится не просто услышанной, а принятой. Мы знаем, что Бог все слышит даже без того, чтобы мы произносили слова, Он знает, что творится в нашем сердце, — и тем не менее мы произносим молитвы, потому что это единственная форма, которая дает нам возможность понять, что мы общаемся с Личностным Слушателем и Принимателем наших прошений.
В 4-й главе Евангелия от Иоанна рассказывается о небольшом эпизоде (которому предшествует и оттеняет его одно из центральных евангельских событий — разговор Христа с самарянкой): у некоего царедворца тяжело болен сын, он умирает, и вот отец приходит ко Христу с мольбой, с просьбой об исцелении. И что же слышит в ответ? Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес (Ин. 4:48). Разве эти слова, сказанные человеку, погруженному в свое горе, деморализованному, лишенному опоры, готовому на все, чтобы сын остался жив, — не ввергают нас в недоумение?
На самом деле мы очень хорошо понимаем, что молимся по-настоящему, именно молимся, а не читаем молитвы, в очень редких случаях. Совершенно не тогда, когда, просыпаясь утром, берем в руки молитвослов, а когда в нашей жизни происходит что-то далеко выходящее за рамки нормы, выбивающее нас из колеи. Обычно это отнюдь не радость, а горе. И вот в этом состоянии человек приходит ко Христу, обращается к Нему с мольбой об исцелении сына и слышит в ответ: Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес.
Зачем человек молится Богу? Самый первый вопрос, который, мне кажется, мы даже не пытаемся осмыслить. Для чего я с утра, проснувшись, открыв глаза, восстав от сна, молюсь Богу? Что, собственно, за этим стоит? Конечно, за этим — некая установка, что так правильно, необходимо и нужно. Этому нас учит священник с самого первого дня обращения ко Христу, это один из этапов катехизации — научить христианина начинать и заканчивать свой день молитвой. Наладить правильное устроение и сформировать определенную дисциплину в жизни. Но очень часто бывает, что молитва и дисциплина сплетаются, проникают друг в друга настолько, что молитва вдруг становится не более чем дисциплиной, не чем иным, как формой устроения внешнего — христианского быта. И вот мы, проснувшись утром, исполняем все, что написано в молитвослове: «Восстав от сна, прежде всякого другого дела, стань благоговейно, представляя себя пред Всевидящим Богом, и, совершая крестное знамение, произнеси: „Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь“. Затем немного подожди, пока все чувства твои не придут в тишину и мысли твои не оставят все земное, и тогда произноси следующие молитвы, без поспешности и со вниманием сердечным: „Боже, милостив буди мне грешному"». И далее по тому же устроенному порядку — Трисвятое по «Отче наш», тропари и определенное количество молитв.
Читать их мы стараемся внимательно, исходя из того, что все-таки надо принимать личное участие в молитве. Внимательно читаем и стараемся, в соответствии со старинным монашеским научением, чтобы ум и сердце были вместе. Ну, всем понятно, что это невозможно, что умно-сердечная молитва, о которой говорили святые отцы, — это великое достижение преподобных монашествующих. А чтобы молитва была пусть и не умно-сердечной, но хотя бы «умной», изначально существует правило просто заключать ум в слова молитвы. Я привожу здесь классические аскетические правила, о которых можно прочесть и у святителя Игнатия (Брянчанинова), и в «Лествице», и во многих поучениях святых отцов о молитве; возьмите любую из книжечек «Святые отцы о молитве», там все это написано.
Но вопросы остаются: зачем, для чего я это делаю, почему это так важно? Только ради того, чтобы была дисциплина? Или ради чего-то другого? Почему молитва вырывается из меня как некая сила только в тот момент, когда я теряю почву под ногами, когда я ничего не могу изменить и ни на что уже не надеюсь? И почему Господь говорит эти слова: Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес?
Для верующего обывателя — обозначим всех нас этим наименованием — огромное значение имеют внешние проявления Божественной силы. Не Его Личность, не тайна Его Божества и не Он Сам как Бог — невидимый и непостижимый и в то же время такой близкий и доступный, — а именно то, что происходит само по себе, вне этой загадочной, неизвестной нам Божественной Личности, думать о Которой, понять, приникнуть к Ней нам бывает страшно.
Мы и не представляем, как это важно и нужно для нас. Знаем, что есть Бог, веруем, что Он всемогущ, но эта вера, к сожалению, отделена в нашем сознании и жизненном опыте от Него Самого. И потому мы с большим удовольствием и радостью идем на поклонение огромному количеству святых артефактов, желая именно от них получить знамения и чудеса, Божественную помощь, покров, заступление, исцеление, укрепление — все что угодно, исполнение наших желаний. А Божественная Личность остается в таинственном тумане, через который наше сердце даже не стремится пробиться. Вот почему Господь обращается к нам: Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. Он говорит тому евангельскому отцу: «Тебе от Бога нужен не Бог». Жуткие слова, на самом деле, — человек пришел за помощью ко Христу, а Тот ему отвечает: «Сейчас тебе нужен
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
