Книга Белые кеды - Римъ Эдельштейн

В такие моменты она кивала и смеялась так весело, будто он был той самой таблеткой от всех бед. Пока они собирались то у неё, то у него, но всерьёз стали обсуждать совместную жизнь — друг друга они устраивали. Конечно, быт разбил не одну пару, и об этом они тоже говорили, чтобы быть готовыми, что ли…

— Я тебя всё равно не брошу, даже если ты весь растолстеешь, — сказала она ему, когда

он в мае встал на весы и обнаружил, что набрал пятёрку килограммов. То ли он стал спортом поменьше заниматься, то ли начал усиленно питаться под воздействием дофамина и эндорфина.

— Хорошо, — ответил Константин. Он подумывал сказать то же самое, но потом решил, что шутка получится слишком уж грубая. — Но даже если я не растолстею, я всё равно буду кататься по полу и ждать, когда ты меня накормишь.

— Как померанский шпиц «тефтелька»?

— Как он.

Она опять посмеялась и пронзительно посмотрела на него своими синими-синими глазами, готовая расцеловать его. Или готовая к тому, чтобы он расцеловал её.

Лето пролетело быстро — они оба работали с июля и по сентябрь, пока в университетах были каникулы. И начали снимать вместе квартиру. Да, первые недели было всё как-то непривычно, неудобно, стеснительно… Жить вместе — ответственный шаг.

Её родители были решительно против — мать работала библиотекарем, а отец заведовал кафедрой биологии в институте, и там проскакивала та нервная неодобрительная интеллигентность, на которую способны лишь люди, всю жизнь посвятившие себя книгам. Но родители Константина отнеслись спокойно к этому решению. Они были согласны и на то, чтобы сын пошёл учиться «куда угодно, кроме кадетского корпуса»; и переезд в одну квартиру к этой «прекрасной девочке» их тоже не пугал.

— У тебя мировые родители, — сказала Лида ему. — Как у лабски.

— У тебя тоже неплохие, — заметил он. — Если бы не они, у меня бы никогда не было тебя… Но комплименты ты отвешиваешь занимательные, есть над чем подумать.

Она, как и многие кинологи, любящие собак, увлекалась и изучением пород. Лабски — порода, выведенная скрещиванием лабрадора и хаски, и именно на это она и намекала тогда. Лидия вообще часто говорила о собаках, упоминала их, и Константин всё понял.

Осень наступила тоже быстро — Лидия снова простужалась и ругалась — непривычно и чрезвычайно мило — на дождь и слякоть. Почему-то Константин чувствовал всё большую привязанность и влюблённость к ней, никакого остывания он не ощущал.

И скоро близилась их годовщина — и он готовил ей подарок. И занялся он этим заранее, чуть ли не с весны. С каждой подработки он откладывал деньги, и даже в выходные выходил на работу — то разгружал вагоны, то таскал мешки на третий-четвёртый этаж, то красил заборы. Даже написал парочку курсовых по анестезиологии и реаниматологии своим одногруппникам. В общем, всё шло по плану.

Конечно, он хотел ей подарить собаку, но не простую, а ту, что стоила три тысячи долларов — чинцун. Бешеные деньги, но он старался, как мог.

— Ты не успеешь заработать столько, — сказала ему сестра.

— Посмотрим, — ответил он, когда они разговаривали с ней на темы подарков своим половинкам.

— Если не успеешь, так и быть, я тебе займу, — сказала она, зная, какой же он упрямый, и что он будет до последнего отказываться от её помощи, даже если она нужна ему.

И Константин почти успел заработать, поэтому стал ещё радостнее, чем был, и с нетерпением ждал заветной даты. Он чувствовал себя самым удачливым человеком на планете, ему хотелось жить и делиться этим с другими людьми. И он даже забыл, что значит выражение «серые будни»: каждый день его был наполнен смыслом. И он действительно был счастлив.

Часто вечерами их было не оторвать друг от друга. Иногда он даже диву давался: казалось бы, из-за одного сообщения в социальной сети его жизнь переменилась в лучшую сторону. Он мог сказать, что нашёл свою половинку, своего человека.

И вот с этим человеком у него уже через два дня будет годовщина, а если повезёт, то скоро у них может сложиться и полноценная семья. Но пока о детях рановато думать, ещё надо на ноги встать… Однако Константин точно был уверен, что матерью своих детей он видит именно Лиду, и другие ему не нужны. И сегодня он опять позвал её в кафе — старенькое и уютненькое — в котором они тоже коротали вечера.

Весь день собирались тучи, и к полудню всё же пошёл маленький осенний дождик. Константин, конечно, до последнего верил в обратное, потому был одет лишь в толстовку и спортивные штаны… Никаких плащей, никаких зонтов. Может, всё обойдётся, и любимая успеет прийти до того, как он намокнет. Но сегодня она что-то задерживалась.

Константин почувствовал, что осенний дождик превращается в настоящий ливень. Люди же, вышедшие как раз перед разыгравшейся непогодой, уже все были с зонтами. А он всё стоял на остановке, чувствуя, как промокает насквозь. Ну, ничего, Лиду он был готов ждать сколько угодно, тем более, что это было её первое серьёзное опоздание.

Константин стал оглядываться по сторонам, глядя на снующих мимо людей, как впереди на перекрёстке увидел её — она подошла к «зебре» и ждала, пока загорится зелёный для пешеходов, чтобы можно было проскочить. Сейчас на ней была джинсовая курточка с капюшоном, серая длинная юбка и белые кеды. Она вся съёжилась и с нетерпением ждала, когда же дождь ослабнет или, хотя бы, загорится красный для лихачей, пролетающих ревущими глыбами мимо.

Константин увидел её и размашисто замахал, заулыбавшись во весь рот. Ему было всё равно до дождя теперь — вот его любимая, лишь рукой подать. Мокрая, хрупкая, растерянная, такая близкая, родная.

Загорелся зелёный цвет для пешеходов, и, глянув мимолётно по сторонам, Лида побежала легонько, шлёпая по мокрым белым полосам, раз-два, раз-два. Одной рукой она придерживала капюшон, а другой держалась за пуговицы своей курточки.

Константин увидел резко появившееся пятно справа — и, повернув туда голову, понял, что это — серенькая иномарка с чернеющей тонировкой. Летит так, будто отказали тормоза, или у водителя случился приступ, и он свалился на педаль газа.

— СТОООООЙ! — заорал Константин первее, чем всё произошло, но крик оказался бесполезным. — КУДА ТЫ…

Хлёсткий и внезапный удар оказался настолько мощным, что Лида подлетела над автомобилем, как тряпичная кукла. Иномарка улетела ещё и на тротуар,