часто заморгала, прогоняя рвущееся из груди очередные рыдания, и, взяв сумку, прошла в коридор, где меня ожидал отец и расстроенная мама.
— Я готова, — сказала я только потому, что нужно говорить, чтобы не расстраивать мать, показать, что я живая, а не хладный труп, не говорящий и не двигающийся как в последние полгода.
— Лена, пойми нас, мы любим тебя, но тебе необходимо уехать…чтобы жить, жить дальше. Ведь ты жива, жизнь продолжается.
Я попыталась улыбнуться, но получилась кривая ухмылка… Почему до сих пор я живу?
— Да, — я подтвержу все, что они захотят слышать, лишь бы не слушать их наставления о смысле жизни, который для меня исчез. Лешка был для меня всем: любимым мужчиной, другом, соратником. Он даже заменил мне вечно занятых родителей. Он был для меня всем миром, почти что бог.
В уши отдавал стук пульса: после его смерти, мне почему-то казалось, что это бьется его сердце, вместо моего, а мое сердце осталось там, где-то в горах Кавказа. Когда я понимала всю бредовость мысли, я представляла, что не слышу удары своего сердца. Ведь оно не могло быть предателем. Я хотела именно этого, чтобы оно остановилось…
***
Через несколько часов, я заходила в свою новую квартиру, которую нашли мои родители в городе по соседству от нас. Для отца и это не было проблемой. Я уже давно привыкла, что для моего властного папочки неразрешимых проблем не бывает, бывают только неприятные решения. Город был большим, для меня даже слишком большим, но это даже к лучшему, я спокойно затеряюсь здесь, здесь не будет достающих жалостливых глаз моих друзей, фальшивого сочувствия его друзей и бывших сокурсников.
Мне не позволили взять ничего, связанное с ним, но я все-таки ухитрилась тайком захватить его первый подарок, банальный, но самый дорогой — маленького плюшевого коричневого мишку, который говорил "я люблю тебя"…
"У меня есть подарок для тебя…"- я слышала его голос до сих пор. Я с усилием вытащила себя из воспоминаний, слишком больно. Я позволила все — чтобы они выкинули меня из дома, из города, купили новую, чужую мне квартиру и отняли всю мою жизнь, связанную с ним. Я позволила это только потому, что у меня не было больше сил сопротивляться их натиску. И по большому счету, мне уже было все равно.
Через неделю я освоилась, нашла работу в небольшой компании по своей профессии дизайнер. Работать я устроилась не потому, что надо было на что-то жить, а потому что нужно было на что-то умирать. Да, именно эта цель крепко засела в моем мозге. В коллективе меня окрестили двумя разными прозвищами: робот и привидение, но мне было все равно. Я просто работала и ни с кем не общалась. Хотя желающих познакомиться со мной, особенно мужского пола, было предостаточно, но интерес пропадал после моих односложных ответов на вопросы и моего не живого в прямом смысле взгляда. В наш век нельзя быть такой. Но нужно ли повторять, что меня это уже не трогало.
Моя коллега по работе, которую звали Вика, была единственной, кто относился ко мне нормально, не считая меня ни роботом, ни приведением. Мы сидели в одном кабинете, наши столы тоже находились рядом. Она единственная с кем я поддерживала разговор.
Заканчивался очередной день, и я с нетерпением ждала, когда же я окажусь в спасительной тишине.
— Может, сходим сегодня куда-нибудь, повеселимся?
Я вздрогнула, сразу даже не поняла, что вопрос адресован мне, настолько разными были полярности — я и веселье.
— Это ты ко мне обращаешься?
— Ну, в общем, да, — у Вики было одно преимущество, которого не было у меня — настойчивость, несмотря ни на что.
— Нет, Вика, извини, у меня другие планы, — сказала я и погрузилась в однообразный мир компьютера.
— Какие планы?! Опять сидеть дома и умирать? — в ее голосе неожиданно прозвучали стальные нотки.
Я уставилась на нее. Ах, да, в один из дней я на автомате рассказала ей про себя, причем все, даже не знаю, как это получилось, наверное, это был один из таких дней, когда молчать уже не можешь и нужен случайный попутчик. Вот таким попутчиком по жизни оказалась Вика.
— Я не прошу меня спасать…Вот черт, — я не могла ее обидеть, слишком добрая, слишком хорошо знаю, что такое боль, — Что ты предлагаешь? — последние слова я даже не сказала, а прошептала, в надежде, что она меня не услышит и отстанет, наконец.
Но она услышала.
— Кафе.
— Однозначно нет.
— Клуб.
— Ты издеваешься!?
— Хорошо, ко мне домой.
Я на секунду призадумалась.
— Ты от меня не отстанешь, да? — я просто желала, чтобы она отвязалась, но не хотела говорить это напрямую.
— Нет, — весело ответила Вика.
— Из всех предложенных вариантов менее болезненным выглядит твой дом.
У Вики на лице было выражение триумфа и ликования, она довольно кивнула головой, и оставшиеся полчаса рабочего дня я в пол уха слушала наши планы на вечер. Я честно говоря, не понимала, с чего она решила записать меня в свои подруги, но и не особо стремилась это понять, плывя по течению.
В первый раз за весь рабочий период, когда стрелки часов пододвинулись к пяти, оповещая о конеце рабочего дня, я пожалела, что работаю не круглосуточно.
Мы потащились к ее машине, через 15 минут были уже у нее дома. Сначала мы посмотрели какой-то тупой боевик, причем Вика вздыхала и охала каждый раз, когда видела главного героя. Потом мы поели, и она включила какую-то "умопомрачительную", по ее словам, комедию. Через час ее продолжительного хохота, и могу сказать местами хохота специального, у меня разболелась голова, я приготовилась страдать дальше, как над самым ухом у меня кто-то произнес:
— Да, Вика, у тебя точно что-то с головой, ты же видела эту комедию не одну сотню раз? — мужчина, стоявший позади меня, тихо смеялся.
Любая другая на моем месте подпрыгнула бы от неожиданности, я же даже внимания не обратила на вошедшего, не оглянулась и не поздоровалась Мне было все равно, к черту правила приличия, я не заставляла тащить себя сюда. Зато подпрыгнула Вика.
— Ян, ты же должен был быть на работе? — охнула она и мельком взглянула на меня.
Чувствовалось, что парень с таким редким именем ухмыляется.
— Я, конечно, догадывался, что я надоел тебе до чертиков, но все-таки надеялся, что не до такой степени, — он не уходил, я чувствовала его дыхание надо мной.
— Кстати, это мой брат, — мельком, как о чем-то несущественном сказала
