Книга Не гадай на любовь - Алёна Кручко

привыкла просыпаться от голосов соседок по комнате, от горького, бодрящего аромата кофе и бьющего в глаза солнечного света — пусть неяркого утром, но ей хватало. Она ненавидела общагу за эти пробуждения, слишком быстрые и шумные, мешающие как следует настроиться на грядущий день. Ежедневный утренний ужас нервировал даже больше постоянной толчеи и абсолютной невозможности уединиться. Больше мелькания лиц, в которые Дея старалась не всматриваться слишком пристально, и постоянных случайных прикосновений, не дающих ее дару ни отдыха, ни покоя.

За почти три года учебы — так и не привыкла. К счастью, этот год был последним, и больше — Дея крепко-накрепко себе это пообещала! — никаких общаг! И никаких толп.

Но сейчас…

Но вот это!..

Верните общагу, сволочи!

ГЛАВА 2. Вечер добрым не бывает

Так капитально Гаяр ещё не встревал. Ни на службе, когда приходилось схлестываться и с банальными психами и убийцами, и с наглыми от вседозволенности аристократами, и с отъехавшими в неадекват темными магами. Ни после, когда устроился в «Сладкий драйв», наивно полагая, что клуб для богатеньких с кофе и танцульками — место если и не очень спокойное, то хотя бы приличное.

История с девчонкой сама по себе пахла дурно. Хотя, если подумать, ничего необычного — дело насквозь житейское.

Эта мелкая кудряшка с наивным личиком отличалась от обычного контингента. Она ни с кем не заигрывала, не пыталась снять мужика покруче или побогаче, не выставлялась напоказ, не смотрела на других девиц взглядом голодного василиска. Не манерничала. Она выглядела слишком простой и слишком настоящей для местечка, где тусила «золотая молодежь» — потому, наверное, Гаяр ее и заприметил. Приходила пару раз в месяц с одним и тем же парнем, пила кофе, танцевала. Сияла чистой и счастливой улыбкой, не отводя влюбленного взгляда от приводившего ее сюда белобрысого засранца.

А тот приходил и без нее. Часто. Довольно скоро Гаяр узнал, что здесь работает его папаша — тоже тот ещё фрукт в кожуре. Один приторговывал входными билетами и придерживал лучшие места для «особых» клиентов, второй охмурял скучающих аристократок и манерных богатых фиф. Причем выбирал таких, которым нужно было развлечение на вечер, на ночь, на пару дней — без продолжения, без последствий.

Влюбленную кудряшку было, конечно, жаль, но такова жизнь. Гаяр давно зарекся открывать людям глаза на тех, в ком они рады обманываться. Толку не будет, только проблем хлебнешь.

Но чтобы спокойная милая девушка вдруг сама обернулась проблемами?

Нет, сначала-то всё шло как обычно. Кофе, какая-то ерунда на ползуба, чтоб впустую не хлебать, танцы. А потом что-то между ними произошло.

Гаяр, так уж случилось, как раз шел мимо их столика и выхватил краем уха слова белобрысого:

— Ты же понимаешь, что для любой старой семьи ты никто?

— Ты никогда не говорил, что из старой семьи, — тихо ответила кудряшка.

— Я и не обязан.

Гаяр притормозил, насколько мог, не привлекая внимания, но все равно не услышал, что этот засранец сказал дальше. Не вовремя заиграла музыка, заглушив слова. Но вскрик девчонки услышал.

Обернулся.

И кинулся к ней. Начало стихийного магического срыва он опознал с первого взгляда — сталкивался уже. Промедли сейчас — и только боги знают, что останется от этой чертовой забегаловки, а может, и от нескольких кварталов вокруг.

— Кретин! — рыкнул на застывшего с вытаращенными глазами засранца. Но тот вдруг усмехнулся паскудно и пробормотал:

— А дурочка ценнее, чем казалась.

И Гаяр сорвался. Отчетливо понимая, что после такого финта ему здесь больше не работать — и даже за последней зарплатой можно не приходить, потому как на штраф спишут, — зарядил ублюдку с левой в челюсть. С левой — потому что правой, рабочей, плел защитный купол для кудряшки. Но и так получилось неплохо. От души, чего уж. Засранец так и кувыркнулся со стулом вместе.

За соседними столиками повскакивали, кто-то завизжал с явным удовольствием — как же, развлечение куда как похлеще танцев! А девчонка словно и не видела. Наверняка вообще ничего не замечала вокруг. Только беззвучно шевелились губы и потрескивали искры во вставших дыбом светлых волосах, а вокруг закручивался неосязаемый вихрь. Не воздушный, нет. Стихийницей девчонка не была, и Гаяр не мог сходу сказать, к добру это или к беде. Потому что лилась из нее чистая сила, опасная, буйная, непредсказуемая. Если не успокоить — все разнесет, и сама не факт что жива останется.

Шагнул к ней, продравшись сквозь кокон силы, как через вязкую смолу. Обнял. Никакого резонанса, конечно, поймать не получилось бы — куда там, ведь вразнос идет! Но сгладить выплески, плавно отвести лишнее, стабилизировать… Да и обычное человеческое тепло — помогает.

К ним уже несся дежурный администратор, и Гаяр крикнул ему:

— Эвакуацию объявляйте! У магички срыв!

И тут же зашептал на ухо бессвязное, не вдумываясь, не подбирая слов, как рыдающему ребенку нашептывают:

— Тише, тише, все хорошо. Успокойся, не реви.

Хотя она и не ревела. Да чего уж, лучше бы рыдала и в истерике билась, чем вот так. Безопаснее.

Ясно, что было ему не до суеты вокруг. Слышал краем уха беготню, голоса, вроде бы нашлись даже умники — возмущаться стали испорченным вечером и компенсацию требовать. Но постепенно всё стихло вокруг. Только магический вихрь успокаиваться не желал. Крепко девчонку шарахнуло. Оставалось надеяться, что его слов о срыве и эвакуации хватило, чтобы догадались вызвать магическую неотложку. Иначе…

Додумать, что «иначе», Гаяр не успел. Рядом возникла Весталия Вельб, хозяйка заведения. И заявила сходу:

— Руки от нее убрал.

— Вам жить надоело? — огрызнулся Гаяр. — Хотите красиво уйти, оставив после себя груду развалин? У девушки срыв.

Эту стервозную даму пятидесяти трех лет от роду, пережившую трех мужей и державшую единственного сына на коротком поводке, все без исключения ее подчиненные терпеть не могли. Примиряло с ней только то, что лично заявлялась она крайне редко. Предпочитала руководить через управляющего. Но появляться умела в самые неподходящие для начальственного присутствия моменты, так что Гаяр даже не удивился. Только подосадовал: принесли же черти именно сейчас! С другой стороны, если уж начались проблемы, то чаще всего идут они полосой, из которой поди еще выберись. Так что — всё одно к одному.

— С ее срывом разберусь я, — в прозвучавшем с ледяным спокойствием обещании почему-то почудилось предвкушение. И следующие слова полностью его объяснили: — На правах будущей хозяйки и покровительницы этого юного истеричного дарования. Радоваться должна, что на нее внимание обратили! — добавила презрительно.

— Я бы не