Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Наклонился к ящику. Увидел пробковые головки «Вдовы Клико». Бутылки стыли, запотев.
– Вы оптимист, – изумился Владимир Иванович.
– Ничуть. – Тучков снова приник к трубе. Но самодовольный тон его говорил: да, и не без причины.
Даль решительно не видел ее.
Тучков передал ему трубу. Даль подстроил под свое зрение, но не разглядел ничего, кроме идеальной бархатистой черноты. Зато звезды – хоть считай.
– Вернулись из разведки пластуны. Против нас выставлены шотландские горные стрелки.
– Это ведь скорее дурная новость, – удивился Даль.
– Полагаете?
– Какие уж в России горы…
– Кавказские, – отрезал Тучков.
Даль не то имел в виду. Но понял, почему Тучков велел остужать шампанское: в полку солдаты и офицеры, закаленные кавказскими кампаниями. Умеют обратить в преимущество горный рельеф. Знают его каверзы. Зададут неприятелю трепку. После отчаянных чеченцев шотландцы будут легким противником. Они-то, в отличие от чеченцев, не на своей земле. Что им, шотландцам, этот Афганистан?
…А нам он зачем?
– Что? – услышал заминку Тучков.
– Не знаю, – отказался отвечать Даль. Врать Тучкову – не хотел.
– Они там. – Тучков сложил трубу. Вынул брегет, щелкнул крышкой.
Даль изумился:
– Я ничего не видел.
Тучков глядел на стрелки.
– Вы здесь новый человек, доктор. А мы их приемчики успели изучить. Ровно в полночь начнется.
Тучков покачал головой, все так же глядя на циферблат:
– Английская нация. Пунктуальность прежде всего. Дур-р-рачье. Тут мы их и примем. Ласково.
Лицо Даля выразило замешательство.
– Сомневаетесь? – усмехнулся Тучков, медленно поднял руку в безмолвном приказе «готовьсь». – Напрасно.
– Вы же сказали, солдаты – шотландские.
– И?..
– Не английские. Шотландия и Англия – это две разные…
– Не будьте таким педантом, – раздраженно перебил Тучков. Стрелки брегета сомкнулись. Тучков яростно отмахнул: пли.
Ночь разорвалась. Земля брызнула. Вспышки и грохот по обе стороны тут же сменились криками, топотом, звоном. Все перекрывал вой волынок. Артиллерия перезаряжала. Рукопашная началась.
Даль с хирургическим ящиком ринулся вперед. Изо всех сил таращил глаза в хрипящую, топочущую, бряцающую темноту. Удар в голову погасил звуки, краски, мысли. Но лишь на несколько мгновений. Даль сплюнул песок и снег. В ушах звенело. Лопались выстрелы. Звенела сталь и брань. Подполз на четвереньках: ящик цел! Увидел подле себя ноги. Ринулся, приложил пальцы к шее.
– Ебаный кот, – простонал солдат. Плечо было мокрым от крови. Рана шотландским палашом.
– Жить будешь, – заверил Даль. – Лежи смирно.
Дунул в свисток. Носилки – сюда! Первое правило: оттаскивать раненых из бучи. Там разберемся. Из темноты вынырнула фигура. Даль успел заметить оскаленный усатый рот. Высокую шапку. Подумать: не наш. Свистнула в замахе сабля. Даль ужаснулся. Но шотландец заметил белую повязку: врач. Хоть и враг. Кивнул. Неписаный кодекс войны. Сделал выпад мимо. Чмокнула плоть. Темнота захрипела: «бля». И Даль бросился к следующему раненому. Но рука схватила его за шиворот.
– Кр-ретин! – заорал в лицо Тучков. – Героя корчишь? В палатку – марш!
Оттолкнул.
– Пшел!
***
Атаки накатывали волнами. Санитары едва успевали утаскивать раненых на позицию, в хирургическую палатку. Даль накладывал жгуты тем, кому мог помочь позже. Давал опий тем, кому уже не мог помочь никто и никогда. Руки его были липкими от чужой крови. Руки тряслись. Колени тряслись. Во рту пересохло. Он чувствовал себя мясной мухой, которая снует от тела к телу. Не соображая, не вникая. Движимая одним инстинктом. Лететь на хрип. На стон. На запах крови. От груды мяса к груде мяса.
Еще носилки. Даля поразили колени. Голые, шишковатые, покрытые рыжим пухом. Он одернул клетчатый подол, скрыл член и волосатые ляжки.
– Яшка! – хохотнул санитар. – Басурмана спьяну притащил. В юбке!
– Выкидывай его отсюда на хрен, – раздался совет с носилок.
Даль возмутился:
– Не басурмана. А раненого.
Лицо шотландца было бело. Бакенбарды обрамляли его, как языки пламени. Глаза вперились в потолок. Обозначились желваки.
– Уважаемый сэр, – заговорил Даль по-английски. – Вы слышите?
Раненый, видимо, переживал то, что называли «болевым аффектом». Даль приложил к шее пальцы. Поразился: кожа была холодна. Большая кровопотеря? Даль задрал ему куртку и рубаху. Казацкая пика прошла сквозь бок. Если задела печень, то бедняга доживает последние мгновения. Тело было бело почти мертвенной бледностью. Значит, все-таки задета печень.
– Опий! – крикнул Даль.
Но на куртке и рубахе крови не было. Не было и на юбке.
«Занятный случай», – подумал Владимир Иванович.
Ибо, как справедливо говорится, кому война, а кому мать родна.
Военным хирургам она уж точно была матерью. Каждая стычка давала опыт: ампутаций, трепанаций, остановки кровопотери, накладывания жгутов, очистки ран. С каждым боем все это ты научался проделывать все лучше, все быстрее. Война закаляла руку. Заостряла глаз. Подкидывала интересные случаи. Заставляла находить новые методы. Искать. Открывать. Двигать медицину вперед.
«Очень, очень занятно».
Владимир Иванович решил повременить с опием. Тем более раненый шотландец не орал, а сносил боль достойно. Возможно, даже удастся спасти.
А раненые все прибывали.
Пальцы едва слушались. Жгут норовил выскользнуть. Он затянул его, отметив: придется пилить по голени. И тут же забыл, что подумал. Воздух вибрировал от стонов, криков, брани. Даль собрал мысль заново.
– Пилить по голени, – повторил вслух. В надежде, что фельдшер или санитар услышит, накорябает записку, не забудет.
Покачнулся. Перед глазами заплясали мушки.
Тела, тела, тела. Еще живые. Или уже неживые. Ему показалось, он услышал свисток снаружи, в отдалении.
Похожий на тот, которым он подзывал носилки.
«Но ведь я – здесь», – тупо удивился. Понял: сознание начало шутить.
Его мутило.
Пахло мясом. Поверх йода, поверх камфары. Нестерпимо пахло мясом. И кишками.
Даль, едва не оборвав полог, выскочил из палатки. Его вырвало желчью на собственные сапоги.
А потом его поразила тишина.
Сперва он подумал, что не заметил ничего, занятый ранеными. Но потом увидел: не только он! Все были растерянны.
Ночная тьма сменилась синей, предрассветной. Солдаты стояли группками или порознь. Таращились. Казаки опирались на пики, недоуменно дергали себя кто за чуб, кто за ус. Офицеры исподтишка оглядывались, прикрикивая без уверенности:
– Спасибо, братцы. Славно дрались. А теперь идемте. Нечего смотреть.
Артиллеристы взобрались на орудия, но и это не проясняло дела.
Как будто невидимая рука просто вырвала страницу с описанием боя.
Неприятеля не было вообще.
Если не считать убитых. Красные куртки шотландских стрелков выделялись на изрытом снегу. Но забрать тела никто не спешил.
Одно слово порхало над всеми, как воробей: опять… опять… опять…
Что ж это за кампания такая?
Полковник Тучков, замызганный и забрызганный кровью, шел к штабной палатке. Увидев, что командир повернул, солдаты и офицеры потянулись к палаткам. На всех лицах сквозь усталость проступало недоумение. Ловко отступить – одно. Чеченцы ускользали в горы тоже внезапно и ловко. Но бросать своих мертвых? Есть же воинская честь.
– Паскуды, – сплюнул ефрейтор в перепачканном мундире. – Нехристи.
Всем остальным тоже это показалось нехорошо и странно.
– Что за курьезная тактика, – задыхаясь, бежали за Тучковым адъютанты, придерживая на боку саблю. – Каждый день одно и то же…. Вот и опять… Ровно в полночь начинать… Зачем? Хотя знают, что мы знаем… Вот и опять… Ровно перед рассветом – опять ни души… Какая цель?
– Возможно, они пришлют парламентеров позже? –
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
