ей, возможно, повезёт жить.
– А где будет спать Коля? – осмотрелась по сторонам радостная Катя.
– Какой Коля? – удивились будущие родители.
– Мой брат, – объяснила Катя.
Вот тогда и выяснилось, что они с Колей категорически отказываются расставаться, а несостоявшиеся родители брать к себе мальчика-подростка не хотят. И неважно, что он учится хорошо и хулиганит только раз в месяц. Он мальчик, а с мальчиками сложно. Так объяснили ситуацию Кате сперва эти уже снова чужие ей люди, а потом учителя в детском доме. Удочерили тогда другую девочку, из начальной школы. У той девочки не было ни сестёр, ни братьев.
Катя и Коля внешне совершенно не были похожи и очень этому радовались. Они себе придумали, что Коля похож на папу: высокий, сильный, кареглазый, с прямым носом, глубоко и близко посаженными глазами, жёсткими тёмными волосами, стремительный и упрямый. А Катя пошла в маму: маленькая, хрупкая, светловолосая, большеглазая, с курносым носом. Им не хотелось думать, что всё совсем наоборот. Хотя однажды Коля подслушал разговор двух нянечек, которые шушукались о чём-то странном.
– Так он же учителем у нас был, – говорила одна. – Белёсы такой, низэньки, в очёчках и с пОртфелем усюд ходил. Биологию иль химию вёл. А она вымахала такая девка статная, и грудь, и попа, и коса толщиной с кулак. Она ж этой косой хлопцев била, чтоб не лезли. Могла и кулаком ударить, но один раз так шахнула, что парня в больницу увезли. Так теперича косой била.
– Так вот он, белёсы, с ней, с сиротой? – ужасалась вторая.
– На факультатив её записал и отфакультативил – школу закончить не успела, в роддом повезли, – размахивала руками первая.
– Уволили его? – охала вторая.
– Так понятное дело, – вздыхала первая.
– А сиротку куда? – сочувствовала вторая
– Чего не знаем, того не знаем, – разводила руками первая. – Сюды не вернулась, а деток у нас в детдоме прибавилось.
Коля не мог у них спросить, про кого шла речь, и очень надеялся, что к нему самому эта история не относится, но узнавать ничего и не пытался, а Катю отговаривал, когда той стало интересно, кто же их родители и где они. Вдруг всё окажется таким некрасивым. Лучше жить и не знать. Так решил для себя тогда десятилетний Коля.
Репетиции новогоднего утренника шли своим чередом, и всё было хорошо, пока однажды Татьяна Львовна не увидела, как Катя помогает Коле. Девочка так артистично да к тому же наизусть говорила за всех слова, что музыкальный руководитель даже зааплодировала. Коля сперва подумал, что аплодисменты относятся к его игре, заулыбался и обрадовался, а потом насторожился. До утренника оставалось два дня, а Татьяна Львовна решила попробовать на роль Снегурочки Катю. И дефектолог не была против, потому что ей предложили роль Весны, которая заходит только на десять минут, зато в очень красивом наряде, танцует с детьми хоровод и уходит.
– Напряжения на рубль, а заплатят за полный день, – радовалась она.
Катя тоже радовалась, танцевала и даже пела все новогодние песни по кругу по три раза. Коле стало казаться, что у него лопнет голова. Он уже никакого утренника не хотел. И дело было не в том, что все теперь хвалили Катю, которая не только саму Снегурочку прекрасно играет, но и знает слова всех персонажей, все песни и все загадки. Беспокоило Колю то, что сестра теперь ждёт от Нового года настоящего чуда, говорит об этом почти постоянно и требует от брата, чтобы тот верил также как она, иначе чуда не произойдёт.
Накануне праздника, перед сном, они почти поссорились из-за этого.
– Ведь чудеса случаются только с теми, кто в них верит! – настаивала ошалевшая от счастья Катя. – А если ты не будешь верить, то ничего не получится! И я из-за тебя не встречусь с настоящим Дедом Морозом! А мне так нужно его увидеть!
– Зачем? – хватался за голову Коля. – Чтобы попросить вернуть…
– Нет, – остановила его Катя. – Чтобы поблагодарить!
– Поблагодарить? За что? – опешил Коля.
– За все подарки, что он нам подарил. За хороших учителей. За этот утренник. За Олега Павловича, ведь тот был прекрасным заместителем. За то, что мы с тобой вместе. Родителей у нас нет, но хотя бы брат у меня есть, а у тебя сестра. Ведь даже не у всех наших есть братья и сёстры, – смотрела на Колю горящими глазами Катя.
– А если он не придёт? – упавшим голосом спрашивал Коля.
– Это будет означать, что ты так и не поверил, – твёрдо сказала Катя.
– Может, его просто нет, – пытался найти варианты Коля.
– Он есть, – стояла на своём Катя. – Он должен быть. Я так хочу.
Сказала она и ушла спать. А Коля пришёл в комнату мальчиков, лёг на своё место и никак не мог уснуть. До новогоднего утренника оставалось немного больше двенадцати часов.
Глава 2. Утренник
Просыпаться по утрам несложно. Это Коля знал точно. Их всегда будили по старинке: по комнатам проходил дежурный воспитатель и говорил традиционное «Вставайте, судари. Вас ждут великие дела!». Новенькие обычно удивлялись такой побудке, заведённой Виталиной Ивановной, нынешним директором детского дома, ещё в те времена, когда она была здесь простой воспитательницей. Она рассказывала, что именно так ещё в начале девятнадцатого века будил какого-то французского графа его слуга.
– У нас здесь ни господ, ни слуг нет, но каждый свой день нужно начинать и проживать так, будто каждое твоё дело велико и важно. Даже умываться нужно с достоинством, – настаивала Виталина Ивановна.
А её рассказы и наставления ребята передавали друг другу. Однако это не всегда помогало вести себя не то что достойно, а хотя бы сносно и во время утренней зарядки, и во время завтрака. Мальчишкам всё время хотелось шалить и хулиганить. У Коли к этому были особенные склонности, на которые Виталина Ивановна пыталась повлиять своим авторитетом. Она нередко ласково гладила его по голове или по плечам и приговаривала:
– Ты, Солнечный, большим человеком будешь, если характер свой неуёмный сможешь на хорошие дела направить. А если не сможешь, то из Солнечного станешь Подсолнечным и пустят тебя на масло. Понятно? – заканчивала она свои поглаживания неприятным дёрганьем за ухо.
Коля, как мог, характер свой усмирял, но раз в месяц, словно по лунным циклам, на его солнечность находило затмение, и после этого Коля оказывался в кабинете директора с поникшей головой.
Первой его реакцией на все обвинения всегда было неизменное:
– Это не я!
– Как же не ты?! Если полкласса видели тебя на парапете окна! – возмущалась
