как у вас тут с животноводством? Не разбазарили овечью империю?
— Ни в коем случае, Леонид Ильич, — сказал Горбачёв с готовностью. — Десять миллионов овец в степях. Край даёт больше четверти всей тонкорунной шерсти в РСФСР — я вам уже докладывал…
— Помню, помню… И с хлебом, ты говорил, порядок…
— В этом году урожай отменный у нас, больше пяти миллионов тонн. Ударно потрудились, не буду скромничать. Повышенные обязательства взяли после июльского пленума, старались не подвести. Во многих хозяйствах по сорок центнеров собирали с гектара. Восемь тысяч жаток задействовали по краю, тринадцать тысяч комбайнов — шестьдесят гектаров на агрегат.
— Это вы молодцы, — согласился Брежнев. — А канал свой когда достроите? Подзатянулось дело. Он у вас что — самый длинный в мире?
— Ну, Леонид Ильич, не то чтобы в мире, но тем не менее — крупнейшая ирригационная система в европейской части Союза. Спешка тут только повредит. Третью очередь введём уже в будущем году, сорок два километра. Это в Александровском районе у нас. Гидротехнический тоннель строим, три металлических дюкера, распределитель «Октябрьский»…
Вновь повисло молчание. Брежнев остановился, глядя на юго-запад, где за вокзалом прятались жилые кварталы, а ещё дальше, в нескольких километрах, затерялась в темноте гора Змейка.
— Так всё-таки, Леонид Ильич, — сказал Горбачёв, чтобы возобновить разговор, — как у вас насчёт отпуска? Может, и правда к нам? Санатории у нас тут — на любой профиль.
— Отпуск — надо бы, да… — задумчиво произнёс генсек. — Давно я не отдыхал нормально…
И опять что-то загудело поблизости. Теперь этот звук услышал не только Горбачёв, но и Брежнев. Поморщившись, генсек коснулся виска и с неудовольствием посмотрел на электровоз. Звук, однако, шёл не оттуда, а с другой стороны, из полутьмы над платформой. И он явно тревожил Брежнева, сбивал его с толку.
Охранники, дежурившие поблизости, никак не отреагировали — ничего, судя по всему, не услышали. К тому же через пару секунд гудение прекратилось.
— Отдых… — проговорил Брежнев. — Я вот иногда думаю — сколько я ещё протяну? Устал, здоровье уже не то… Хочется иногда всё бросить, сбежать на пенсию… Должность передать достойному человеку… Чтобы цивилизованно, без грызни…
Горбачёв слушал с изумлением, Андропов тоже приподнял бровь. И даже Черненко, державшийся до этого отстранённо, нахмурился и напрягся.
— Не надо так на меня смотреть, — сказал Брежнев. — Знаю я вас. Каждый в моё кресло запрыгнул бы, если б мог… И ты, Михаил Сергеевич, тоже, хоть и молодой ещё… Помру вот, положим, завтра — передерётесь ведь под ковром, перья полетят по все стороны…
— Не говорите так, Леонид Ильич, — поспешно сказал Черненко. — Вам ещё жить и жить! Мы вам все желаем здоровья. Верно, товарищи?
— Безусловно, — кивнул Андропов. — Мы вас высоко ценим.
— Ценители… — пробурчал генсек.
Он ещё раз потёр висок, огляделся хмуро — жалел, похоже, о сказанном, корил себя за несдержанность. А у Горбачёва возникла очередная странная мысль — как будто он, участвуя в этой сцене, случайно услышал вдруг пару реплик из другой пьесы, которые прозвучали по недосмотру.
Черненко же продолжал:
— И товарищи в регионах с нами наверняка согласятся. В том же Азербайджане, к примеру, вас очень ждут, Леонид Ильич.
— В Азербайджане… — повторил Брежнев. — Да, Гейдар будет рад, давно меня звал… Орден Ленина их столице — дело серьёзное…
— По моей информации, к торжествам всё готово, — сказал Андропов. — Весь Баку будет вас встречать. Преподнесут символический ключ от города.
Брежнев улыбнулся и бросил взгляд на свой зелёный вагон. Проговорил:
— Ладно, Юрий Владимирович, рад был с тобой увидеться. Спасибо, что выбрался из своего санатория… И тебе, Михаил, спасибо. Буду иметь в виду… А пока поеду, пожалуй, дальше — пора уже, да и вас не хочу задерживать…
— Счастливого пути, Леонид Ильич!
Генсек повернулся, чтобы уйти, но замер на полушаге. Гудение возобновилось в новой тональности, стало громче и резче. Над перроном пронёсся ветер. Мигнул фонарь. Пыль взметнулась с асфальта — и её тут же отнесло в сторону, как будто кто-то отдёрнул прозрачный полог.
А то, что открылось за этим пологом, поразило всех четверых.
Глава 2
Когда он вышел из вестибюля метро «Смоленская», в кармане задёргался телефон.
— Алло.
— Здорово, — сказал из трубки главный редактор. — Ты уже на работе?
— Нет ещё. — Алексей взглянул на часы. — Но я вроде не опаздываю, время — без пятнадцати. Скоро буду.
— Сразу зайди ко мне. Я тоже сейчас подъеду. Стою на Садовом в пробке, но она, по ходу, рассасывается.
— Зайду, не вопрос. А что за аврал?
— Хозяин хочет с тобой пообщаться. Только что мне звонил, назначил встречу на десять ровно.
— Да ладно? Лично со мной? С чего вдруг?
— А вот придёшь и узнаешь. Жду.
Засунув трубку в карман, Алексей почесал в затылке. Новость была, мягко говоря, неожиданной.
Владелец онлайн-газеты, где Алексей работал, слыл человеком замкнутым, а остряки и вовсе называли его мифическим персонажем. В редакции он за последний год не появлялся ни разу, да и вообще предпочитал не светиться. Пару раз, правда, попадал в рейтинг российских миллиардеров — куда-то в самый конец, без фанфар и пристальных взглядов. В светских утехах замечен не был, дворцов не строил (хотя кто его знает), флотилию из яхт не собрал.
Чудак, одним словом.
Сетевая газета, само собой, не была его профильным активом. И, насколько можно судить, даже не приносила прибыли — игрушка для богатого человека, забавный фантик. Алексей же в сравнении с этим деятелем был как анчоус рядом с китом.
Ладно, тем интереснее.
Алексей пересёк Арбат и приостановился. Ему здесь нравилось — особенно сейчас, солнечным летним утром. Именно это место всегда казалось ему идеальной репрезентацией московской ментальности — в большей степени, чем, к примеру, Красная площадь. Там, у Кремля, всё слишком напоминало витрину. Здесь же витринный шик присутствовал тоже, но был разбавлен и пёстрым бытом, и деловым нахрапом, и мелочной суетой. В одном флаконе, как говорится.
Садовое кольцо справа чадило выхлопами, ревело моторами — народ спешил на работу. Слева царил матрёшечный китч — арбатские торгаши раскладывали товар, прохаживались туристы. А между этими двумя полюсами высился МИД — серовато-жёлтый утёс, эпический замок с рядами окон и заоблачным шпилем.
Пройдя мимо министерства, Алексей дошагал до Сивцева Вражка, свернул налево. Редакция приютилась в одном из старых домов с отреставрированным фасадом и занимала половину первого этажа.
Главред перехватил его в коридоре — спортивный сорокалетний мужик в широких штанах и чёрной футболке с принтом. Дресс-код здесь не соблюдали. Сам Алексей одевался,
