пришли. — Гончаров, Бурный, выходите. Постучите по мне. И возьмите палки.
Бурный молча встал. А Гончаров чуток поворчал.
Мол, зачем вылазить на собачий холод. Уже тренировались ведь. Впрочем, ворчал беззлобно. Для порядка. Поэтому я промолчал.
Мы снова вынырнули на улицу. Снова в холод. После расслабляющего тепла палатки особенно тяжко. Парни поежились.
Я снял куртку и кофту. Остался в одной футболке. И штанах. Стоял босиком. Пока что еще терпимо.
Холод начал кусать пальцы рук и ног. Снова набросился на мою голову. На щеки и шею.
Ладно, это еще ничего. Можно вынести. Я встал в стойку киба дачи. Кулаки перед собой.
— Ну, давайте, — просипел я. Заставил себя стоять спокойно. Не дрожать. Не стучать зубами. Сконцентрировался на ощущениях тела. — Начинайте.
Бурный размахнулся палкой. Зазвездил мне по животу. Я успел вовремя напрячь пресс.
Бац! Удар вроде сильный. Но я не почувствовал особой боли. Так, хлопок по корпусу.
Хотя палка толстая и гладкая. Типа скалки. Чтобы не занозить. Видимо, я сильно замерз. И перестал чувствовать боль.
Хлоп! Гончаров ударил сзади. По спине. Ниже лопаток. Я опять успел напрячь мышцы.
Задержал дыхание. А потом резко выдохнул. Как раз в момент удара. Тоже не больно. Вернее, не так больно, как я ожидал.
Бах! Бурный с размаху ударил по руке. Еще и мину состряпал зверскую. Как будто убить хотел.
Я успел повернуть руку. Предплечьем наружу. Снова задержал дыхание. Отбил удар. Что такое? Совсем не больно. Или Бурный бьет вполсилы?
— Бейте сильнее, — прорычал я. Что за телячьи нежности? Мне это не надо. Будем тренироваться до упора. Без поддавок. — Вы меня перышком гладите, что ли?
Гончаров тоже резко выдохнул. И опять влепил мне по спине. Со всего маху. На этот раз сильнее.
Я крякнул от удара. Чуть пошатнулся. Но выдержал. Вроде не больно. Я же говорю. Наверное, эффект от холода.
Бурный продолжал бить по разным уровням. Я стоял на месте. А он размахнулся и ударил меня по ноге. Со всего маху.
Я еле удержал правую ногу на месте. Снег обжигал босые пятки. Но боль не особо почувствовал. Терпимо. Вполне.
Еще минут пять парни охаживали меня ударами. Как будто пыль выбивали из ковра.
Смелов прекратил колоть дрова. Стоял, смотрел на нас. Покачивал головой.
Парни били неплохо так. По всему телу. Кроме головы. Наконец, я отскочил в сторону. Поднял руки.
— Все. На сегодня хватит. Пошли ужинать.
Парни тут же довольно улыбнулись. Нырнули в палатку. Я за ними. Вот теперь можно расслабиться.
Тело, как кусок теста. Отбитый кулаками здоровенного повара. Посмотрим, как буду чувствовать себя. Завтра, например.
На секунду задержался перед входом. В лесу уже стемнело. Стояла звенящая тишина. Смелов опять рубанул топором о полено.
— Пошли, Леня, — позвал я. — Ужинать. Отдыхать.
Смелов поднял топор с воткнутым в лезвие чурбаном. Сильно ударил. Расколол надвое.
— Уже иду.
После интенсивных занятий ужин зашел на ура. Ничто так не разогревает аппетит.
Остаток дня мы отдыхали. Я залез в спальник. Укрылся шерстяным одеялом. И уснул.
Еще два дня на природе. Небольшой отпуск. Хотя мы не отдыхали. Каждый день усиленные тренировки. Купание в озере. Подо льдом. Спарринги и кумитэ.
Я по большей части блокировал удары учеников. Сам не атаковал. Настраивал оборону.
Через два дня мы вернулись в Москву. Усталые, но и взбодренные. Удивительным образом.
Каждый раз после Ледяной недели я чувствовал подъем сил. Хоть и выматывался до упаду.
Когда пришел в общагу, никого не было. Парни ушли учиться.
На моей кровати лежала смятая записка. От Крылова. Я развернул.
Что там еще написал буйный приятель? Олег в последнее время отошел от карате. Под предлогом учебы. Типа, надо усиленно заниматься.
Но я-то видел. Товарищ больше увлекся девушкой. У него появилась постоянная подружка Варя. Вроде бы все закрутилось-завертелось. Самым серьезным способом. Поэтому на карате времени не осталось.
«Звонил Бородин», — писал Крылов. «Срочно свяжись с ним».
Неужели лед тронулся? Еще дальше? Это то, что я думаю?
Я поглядел на часы. Время одиннадцать утра. Бородин должен быть еще у себя. Ну-ка, может успею его поймать?
Я рванул вниз. К вахтерше. Как назло, тетка болтала по телефону. Я подождал. При этом хотел вырвать трубку.
Еле дождался. Но едва схватил телефон, вахтерша не дала поднять трубку.
— Ага, вот он ты, наконец, — строго сказала она. Брови нахмурила. Поглядела на меня, как на рецидивиста, сбежавшего из тюрьмы. — Явился, не запылился. Ты скажи, долго еще будешь?
Вот паскудство. Ну что она пристала именно сейчас? Я пытался поднять трубку. Но вахтерша не давала. Уперлась рогом.
— Что долго буду? — спросил я. — Обещаю, что недолго. Скоро уже сделаю. Чтобы то ни было. Дайте позвонить. Очень срочно.
Но тетка неумолимо держала телефон.
— Долго будешь девушку мучить, подлец эдакий? Она через день приходила. Тебя искала. Сколько можно?
Я поглядел на тетку. Внимательно. Прекратил попытки выхватить трубку телефона.
— Какая такая девушка? Валя?
Вахтерша сурово кивнула. Продолжала стоять горой. За интересы девушки.
— Ну, конечно, а кто же еще? Все ждала тебя, когда придешь. А ты все там. По лесам шлялся. Как бродяга. Нет бы, вместо этого девушке внимание уделить.
Ого, впервые слышу. Я уже давно не видел Валю.
Только после Нового года встретились. И то ненадолго. У нее соревнования. Строгие родители. Учеба.
У меня занятия и тренировки. Подготовка к поездке на Кубу. Решение вопросов с легализацией карате. Какие уж тут встречи? Какие сердечные дела?
Кстати, я совсем забыл сказать ей. Что уезжаю на Ледяную неделю. Хотя, казалось бы, должна знать. Я ей уже говорил.
— Я с ней увижусь, — ответил я. — Прямо сегодня. Прямо сейчас пойду. Чтобы встретиться.
Вахтерша покачала головой. Все также сурово. И осуждающе. Как будто я совершил дюжину тяжких преступлений.
— Жди здесь. Она сегодня сама должна прийти. Заходит после тренировки. Скоро уже.
И освободила наконец телефон. Я набрал Бородина. Думал, что не дозвонюсь. Но тот взял трубку с третьего гудка.
— А, вот и ты, наконец-то, — сказал Бородин. Голос бодрый и ясный. Судя по всему, у него в кабинете сидел кто-то еще. — Вышел наконец-то из леса? Как Маугли прям. Ну, давай. Готовься. Завтра в три часа. В обкоме. Встреча с Олешниковым. У тебя будет десять минут. Не опаздывай. Принеси все материалы. Оденься поприличнее. И давай, удачи. Как говорится.
И отключился. Я положил трубку. Но при этом чувствовал себя странно. Обрадовался, конечно.
И одновременно ощущал равнодушие. Посмотрим, получится ли пробиться. Через мозг чиновника. Удастся ли сделать в нем такую дыру, чтобы влить все убеждения о том, что карате не опасен для государства?
— Эй, Ермолов! — крикнула вахтерша. — Ну, что ты там? Заснул, что ли? Вот же она. Пришла твоя краля ненаглядная.
Я поднял глаза. Вернулся в окружающую действительность. Точно.
Оказывается, пришла Валя. Моя девушка. Только выглядела она не самым лучшим образом. Осунулась и похудела. Печально глядела на меня.
Вот елы-палы. Только этого не хватало. Еще и разборки с девушкой. По поводу того, что я уделяю мало внимания. Это то, что мне нужно сейчас меньше всего.
— Ну, привет, — тихо сказала Валя. Подошла ближе. Поцеловала в щеку. — Что это у тебя? Отморозил, что ли? Ох, Витя, сколько же можно? Быть таким бесшабашным. Как мальчишка. Когда же ты наконец возьмешься за ум.
Вахтерша внимательно слушала нас. И одобрительно кивала. Кстати, за все время, что я был здесь, не прошел ни один студент. Что за мистика? Я указал на лестницу.
— Пойдем ко мне. Поговорим.
Валя кивнула и пошла по лестнице.
Глава 2
Ну что, готов?
Мы поднялись вверх. Вахтерша одобрительно смотрела вверх. Дошли до нашей комнаты. Войдя, Валя огляделась.
— Да, у вас тут чувствуется мужское общество. Чисто, но стерильно. Никаких украшений.
Я усадил ее за стол. Вскипятил чай, угостил. У нас там сушки и конфеты на студенческой кухне.
Валя выпила, согрелась. Чашку держала обеими руками. В ладошках.
— Не знаю, Витя, не знаю, — призналась она. — Мне тяжко. Я помню. Мы с тобой договорились. Мы оба спортсмены. У меня соревнования. У тебя тоже.
