хихикнула в кулачок) тоже был приятен. Ну а теперь приступим к делу. Девочки, мальчики, туда-сюда... А как ты дрочишь?
Я показал сестре, ка́к. Это было описано выше.
— Дрочишь так? Дай-ка его сюда.
Сестра учудила. Она не стала мне дрочить, сосать и рассказывать всякие пикантные гадости. Просто продемонстрировала процесс.
— Ну как? Нравится?
Настины руки, руки неугомонной сестры, двигались вверх и вниз. Мохнатая, не выбритая по идиотской моде, была раскрыта конкретно и позволяла мне созерцать естество, что называется, от и до.
— Сейчас кончу, — голос Насти стал звучать с нехорошим битрейтом. — Опять... Сейчас... Так приятно... Знаешь, что мне нравится? Моя смуглая кожа. Это ведь все неспрста. Я наполовину мулатка, не как Пушкин на восьмушку негр. Братишка, кончаю. Это называется оргазм.
Мой член был полуопущен, мутные белесоватые капли пачкали линолеум. «Надо будет вытереть», — подумал я.
— Дай-ка персик, — велела Настя. — Я не сторонница всяческих предметов во влагалище, но иногда, знаешь ли, хочется. О. Слегка шершавый. И холодный! Если честно, знаешь, что мне большн всего нравится? — сейчас Настька выглядела полной дурой. — Имея персик, воображать, что ты меня... ебешь... Я опять кончила, Игорюха...
Влагалище сестры было на удивление глубоким. Я уж и не знал, что там поместится еще. Хей-хоп, ца-ца-ца! Все, надо думать, здорово!
А в Насте действительно что-то было от знойной дочери юга. Смуглая кожа? Но почему я ее не унаследовал?
Этакое бесстыдство — заниматься онанизмом перед братом, да и попросту перед деревенскими детишками? Дети, детишки. Дети. Вот что нравится Настене. Ее мечта — подрочить напару с девочкой лет семи-восьми, кончить и забыться. Очень ей нравятся маленькие девочки. Я, когда ебал Аньку в попу, доставил тем самым образом себе незабываемое удовольтсвие.
Люблю ебать маленьких девочек.
До сих пор.
