— Мадам? — подал голос кучер.
Это была ошибка, решила Гвендолин. Глупая, ужасная. Ей не следовало приезжать сюда в одиночестве. Как глупо с ее стороны было не попросить помощи у кого-то, способного вразумить ее братца. Тут ей пришла в голову новая идея, которая, если повезет, вполне могла сработать.
— Поехали! — крикнула она, как раз когда ночное небо осветила еще одна вспышка.
Саймон де Берг, маркиз Харроу, выругался, глядя на пепел, который сыпался в лабораторию через открытый световой люк в крыше башни. Раздраженно фыркнув, он схватил шерстяное одеяло и швырнул на стол, стараясь погасить небольшие язычки пламени, весело плясавшие среди его научного оборудования. Потом он методично растоптал все упавшие тлеющие угли, чтобы не загорелся дубовый пол.
Только когда угроза пожара в доме его предков была полностью ликвидирована, он перевел дух и принялся осматривать ущерб собственной одежде. Черные пропалины на манжетах свидетельствовали о гибели очередной рубашки. Ладонь и кончики пальцев жгло, а мускулы плеч и спины дрожали мелкой дрожью, как будто он только что втащил на гору мешок кирпичей. Но по крайней мере теперь в воздухе не чувствовалось отвратительного запаха горелых волос, хотя в ушах, конечно, еще пару дней будет звенеть.
Саймон поднял одеяло и убедившись, что на столе больше ничего не горит, помахал им, чтобы разогнать дым в круглой комнате, расположенной высоко над домом. Проклятие! Он же был абсолютно уверен, что на этот раз его расчеты верны и ток, текущий из электрического генератора, находится на нужном уровне. Он правильно расположил положительный и отрицательный заряды, отрегулировал силу пара, проходящего по змеевикам, и с педантичной тщательностью расположил электромагниты. Но повернув рычаг и освободив энергию, заключенную в паропроводе, он получил только пламя, искры и очередную порцию разочарования. Снова выругавшись, он быстрыми шагами пересек комнату и подошел к книжному шкафу у южного окна, где у него была припрятана бутылка бренди. Широкий подоконник был очень удобным сиденьем. Саймон ослабил галстук, сел и, потягивая обжигающую жидкость, задумался.
Возможно, настало время признать поражение. Вероятно, как люди часто говорили за его спиной, а временами и ему в лицо, здесь, в этой лаборатории, он сражается с ветряными мельницами.
Однако по мере того, как ароматная жидкость разлила по телу приятное тепло, даже боль в кончиках пальцев стала ощущаться слабее и вернулось прежнее упрямство. Пожалуй, он все же еще не был готов сдаться, да и, если говорить честно, не мог не признать некоторой привязанности к ветряным мельницам. Ему нравились их широкие раскинутые крылья, равно как и способность использовать величайшую и самую необузданную из сил природы в практических целях.
Только этого он и хотел — укротить силу природы и получить возможность ее использовать. Правда, судя по всему, он не в состоянии справиться с этой задачей в одиночку.
Один. Саймон ненавидел это слово и то, как оно изменило его жизнь. Ему были отвратительны косые взгляды знакомых, их невысказанные сомнения в его благополучии и, что было хуже всего, сострадательные шепотки, которыми они обменивались, когда думали, что он не слышит. Он отчаянно боялся просыпаться ночью и слышать оглушающую тишину, которая ничем не могла быть заполнена, потому что…
Потому что он был один, и больше не было никого, с кем можно было бы поговорить… обнять…
Сделав еще один щедрый глоток, Саймон отбросил бессмысленные сожаления. Жизнь была такой, как она есть. Отвернувшись от разгромленной комнаты, он посмотрел в открытое окно. Местность вокруг была низменной, и было видно далеко. Скользнув взглядом по скоплению огней, которое было Кембриджем, он неожиданно заметил что-то непонятное, находившееся намного ближе. Экипаж? Надо же, как быстро он уезжает от поворота на подъездную аллею. Вероятно, тот, кто приезжал, заметил взрыв и решил убраться от греха подальше. Или просто случайный путник вспомнил, что здесь живет Безумный Маркиз, и велел кучеру поспешить.
Но все это не имело никакого значения. Нет, Саймон прекрасно знал, что необходимо для достижения его цели. Однако он также не сомневался, что нужное не достанется легко. А может, и вообще не достанется.
Айви налила чай, добавила в чашку сливки и полную ложку сахара, как любила королева Виктория, после чего передала чашку на блюдце в руки монаршей гостьи.
— Выпейте, дорогая, чай поможет вам успокоиться.
Виктория благодарно кивнула и сделала небольшой глоток.
— Ты не понимаешь, — сказала она, покачав головой, — я не могу быть спокойной, пока камень не вернется ко мне. Пойми, я стану посмешищем, и Альберт больше никогда не заговорит со мной.
Мысленно отметив, что понятия не имеет, кто такой этот Альберт, Айви подняла руку.
— Пожалуйста, не так быстро. Расскажите, почему этот камень так важен для вас. Насколько я поняла, он не принадлежит к драгоценностям, о которых написали все газеты.
— Нет, конечно. Ну… во всяком случае, не в общепринятом смысле. Понимаешь… — Виктория тяжело вздохнула, — он бесконечно дороже, чем любой самый ценный бриллиант. Это подарок от…
— Да? — Айви ободряюще похлопала Викторию по плечу. — Вы можете говорить совершенно свободно. Вы же знаете, что я и мои сестры скорее умрем, чем предадим ваше доверие.
Благодарная улыбка смягчила несчастное выражение лица Виктории.
— Это подарок от Альберта, моего кузена Сакс-Кобурга. Понимаешь, он занимается наукой, и этот камень… Альберт считает, что этот камень упал с неба… это метеорит. Понимаешь, Айви, он совершенно необычен!
— В каком смысле?
— В нем заключена какая-то энергия. — Королева и так говорила очень тихо, а тут вообще перешла на шепот, словно боялась, что ее подслушают. — Своеобразное теплое поле, которое одновременно отталкивает одни предметы и притягивает другие.
— Это магнит? — поинтересовалась Айви.
— Более того. Это электромагнит, и Альберт уверен, что камень может стать ключом, который поможет ученым когда-нибудь открыть способ выработки полезного и очень эффективного электричества.
Айви почувствовала волнение.
— Речь идет о замене огня и пара, которые питают энергией разные машины?
Виктория неуверенно пожала плечами:
— Если говорить честно, я не совсем понимаю, что это за фокус-покус.
Нахмурившись, она подняла чашку и сделала еще один глоток.
Потом ее прелестные черты исказились в испуге.
— Да какая разница?! Альберт доверил мне этот камень, как символ нашей преданности друг другу. — Непроизвольно оглянувшись по сторонам, она едва слышно добавила: — Айви, он просил меня выйти за него замуж.
Айви порывисто обняла свою юную подругу за плечи, позаботившись, однако, чтобы та не пролила чай.
— Это чудесная новость. Дорогая, я так рада за вас! Когда же произойдет это радостное событие?
