приросли к холодному асфальту.
Мужчина скривился, видимо, тем самым желая показать, что в помощи посторонних не нуждается. Тимофей протянул ему костыли и тот, ловко справившись с ними, двинулся к калитке.
Автомобиль медленно тронулся с места, оставляя нас троих на маленьком пятачке возле забора.
— Ольга Петровна, это мой папа, — заголосил Тимофей, подпрыгивая рядом.
— Здравствуйте, — сглотнув слюну, улыбнулась я дружелюбно, не переставая жадно рассматривать мужчину. Тот лишь нахмурился, взглянув на меня исподлобья.
В его зеленых глазах отражалось октябрьское утро и почему-то так сложно стало говорить. Я лишь стояла и смотрела в его лицо, словно пытаясь что-то отыскать. Ему, кажется, мои пристальные взгляды откровенно не нравились, поэтому он лишь буркнул что-то нечленораздельное.
— Его Артем зовут, — начал тараторить Тимофей, наблюдая мой растерянный вид. — Я теперь буду жить с ним, пока мама…
— Тимоха, помолчи, — рыкнул на пацана отец.
Мальчик поджал губы и, обгоняя отца, распахнул перед его носом входную дверь. Я плелась сзади, утыкаясь взглядом в широкую спину в черном пальто. Взор никак не получалось перевести ниже, словно там было что-то жуткое и неприятное. Возможно, мужчина понял мое удивленное состояние не самым правильным образом, поэтому и поспешил продемонстрировать иголки, но обижаться на него я не могла.
Да и не было смысла. Единственное, как бы ему не хотелось, но все же разговор у нас с ним должен был состояться. Правда, я не понимала до конца, как подступиться к Артему.
Пока Кузьмины разглядывали поделки в коридоре, я прошмыгнула мимо и, открыв дверь, группы, скинула одежду. Попыталась привести себя в порядок, а сама прислушивалась к шороху, словно боясь пропустить тот момент, когда входная дверь хлопнет. Минут пять бесцельно побродила по группе, а потом все же вышла в раздевалку, где едва ли не столкнулась нос к носу с Кузьминым.
— Артем… — начала я, — простите, не знаю вашего отчества.
— Леонидович, — буркнул он, отставляя костыль в сторону.
— Артем Леонидович, в следующую среду у детей утренник, я была бы признательна, если…
— Сколько? — резко произнес он, заставляя меня отшатнуться в сторону.
— Что сколько?
— Сколько необходимо сдать и на что!
— Нет, — всплеснула я руками, — Вы неправильно меня поняли, мне бы хотелось, чтобы родители Тимофея тоже присутствовали. Тамара Владимировна за все три года ни разу не появлялась, — понизив голос, промолвила я, пользуясь тем, что Тимофей перекладывал игрушки в своем шкафчике.
— Я за нее не отвечаю. Тамара — взрослая женщина и ей решать… — процедил он сквозь зубы, пытаясь присесть на лавку.
К сожалению, она была настолько низкой, что даже мне порой приходилось неудобно. Колени упирались едва ли не в подбородок, а чтобы встать — требовалась сноровка. Видимо, Артему тоже было не так просто приспособиться, но я все ж посчитала, что если предложу помощь, то он меня точно пошлет, куда подальше. Слишком уж вид у него был недовольный. Его явно все раздражало и, кажется, больше всех — я.
— Смотрите сами, — пожала плечами в ответ, — мне просто обидно за вашего сына.
Выпалила в сердцах, а сама начала костерить себя за несдержанность. Вот зачем, зачем только ляпнула?! Неужели собственных проблем было так мало, что обязательно надо пытаться учить жизни взрослых людей?!
Кузьмин окинул меня взглядом, чертыхаясь сквозь зубы, я же уперла руки в бока, пообещав себе мысленно, что не буду его жалеть и постараюсь не злиться впредь.
— У него есть мать, — фыркнул он, глубоко вздохнув. — Они как-нибудь разберутся без меня и без Вас.
— Да на здоровье, — вздернула я подбородок, хватая Тимофея за руку.
Он к тому времени уже успел переодеться и теперь просто переводил взгляд с отца на меня, похоже, чувствуя, что взаимной симпатии между нами не будет.
Помещение постепенно наполнялось детскими голосами, суета и смех заставляли отвлекаться от собственных мыслей. К тому же текли они явно не в том русле. Как бы мне не хотелось, но выкинуть из головы Артёма Кузьмина — не получалось. Сама не знаю, чем он так меня поразил, но в груди почему-то щемило, словно мы виделись не в первый раз, и он был ближе ко мне, чем казалось. Только я-то была уверена, что ранее вряд ли где пересекалась с Кузьминым. Наверное, просто привыкла, что за Тимофея особо никто не переживал, ребенок больше был предоставлен сам себе. Кажется, Тамара несколько лет назад вышла повторно замуж, родила во втором браке дочку, и все свое внимание и ласку отдавала именно малышке.
Отчима я видела всего-то раза три и то мельком, поэтому визит в сад в это хмурое утро настоящего отца — меня поразил. К тому же его суровый взгляд, словно я была виновата в его увечье, меня откровенно злил и вселял искреннее непонимание. Интересоваться у Тимофея подробностями, я сочла достаточно низким. Но периодически ловила себя на мысли, что вопреки всем отговоркам смотрю на часы, будто подгоняя время.
И когда стрелка приблизилась к семи, я откровенно начала дергаться. Это не поддавалось логическому объяснению, но даже дышать становилось труднее. Легкие сковывало, я не знала, куда деть собственные руки, поэтому нервно начала теребить пуговицы на блузке.
— Ольга Петровна, — засеменил ко мне Тимофей, радостно улыбаясь, — можно мне идти домой, там мой папа.
— Где? — распрямила я плечи, стараясь быть степенной.
— На улице, вон, — ткнул мальчик пальчиком в окно.
В сгущающихся сумерках я действительно смогла разглядеть силуэт Кузьмина старшего, он опирался на костыли и явно раздумывал над чем-то.
— Тим, я не могу тебя отпустить так, ты ж понимаешь.
— Но мама всегда… — начал Тимофей, а я печально улыбнулась.
Мама — это мама, у Тамары были связи, поэтому сказать что-то против, никто не решался, зная о том, что одно нашего «нет» и можно будет подыскивать новую работу. Кузьмин заискивающе поглядывал в мои глаза, а я ничего не могла сделать. А так хотелось прижать его к своей груди, поцеловать мальчонку, понимая, что ему так не хватает родительского тепла.
Стук в дверь нарушил молчание, заставляя встрепенуться, словно застали меня на месте преступления.
— Я могу его забрать, — уже знакомый баритон прозвучал чуть приглушенно.
Я только кивнула, не решаясь поднять глаза. Смотрела в пол, ругая мысленно себя за смешанные чувства.
— Ольга Петровна, — вдруг продолжил Кузьмин, — Вы извините меня за утро. Не сдержался.
— Бывает, — тень улыбки скользнула по губам, заставляя поднять все-таки голову. — Может, я смогу Вам чем-то помочь?
— Буду признателен, если поможете завязать этому сорванцу шнурки, уж очень мне неудобно, — хмыкнул мужчина, расстегивая пальто.
— Я теперь буду жить с папой, — протараторил
