знаем.
Сильный удар в правый борт встряхнул лодку и та накренилась носом вниз, мягкое покачивание прекратилось. Море отступило, стремительно отхлынув от лодки, выставив на всеобщее обозрение выцветшую краску и ракушки на бортах. Шуршащая галька царапала корпус и руль. Осьминог, рефлекторно вцепившийся в палубу щупальцами, остался неподвижен, но рыбак потерял равновесие, а над, под и вокруг них сам мир, казалось, распахнул огромную пасть и начал втягивать воздух курсом на запад.
— И это? — вопросил осьминог. Он указал щупальцем на обнажившееся до самого горизонта морское дно — самый верный признак приближающегося цунами. — Это тоже часть Бога, как и мы?
— Боюсь, что так, — ответил старый рыбак, цепляясь за наклонные перила. — Вместе с тайфунами, жалящими медузами, родителями моей жены и действительно плохими устрицами. В подобной ситуации, я не считаю грехом устремиться на возвышенность. Берег далеко, это правда, но в молодости я был крепок ногами, и рыбацкая жизнь поддерживала меня в форме. Я буду жить, куплю другую лодку и снова буду ловить рыбу.
— Я желаю тебе всего наилучшего, — сказал осьминог, — но, боюсь, мои собственные возможности несколько более ограничены. Для побега мне нужна свобода морских глубин, совершенно недосягаемая сейчас. Да, великое пожатие плечами Бога будет здесь достаточно скоро. Я буду наблюдать за его приближением, и когда оно прибудет, передам ему наши поздравления.
— Ты погибнешь, — сказал рыбак.
Осьминог едва ли был способен улыбаться, но рыбак всё равно услышал улыбку в его голосе.
— Я всё равно буду с Богом.
— Эта особая форма глубокой метафизической оценки не требует фатализма или помощи пятидесятифутовых волн, — решил рыбак, снимая с пояса наполовину заполненную холщовую сумку. — Кроме того, наш разговор только начался.
Проворный, как угри, коих он так хорошо ловил, рыбак перемахнул через перила и спрыгнул на обнажённое морское дно. Оказавшись там, он опустился на колени и стал елозить холщовым мешком взад-вперёд по илистому, изрезанному поперечными полосами мелководью, разбрасывая свой улов, но собирая полную котомку морской воды.
— Ну? Ты идёшь? — крикнул рыбак осьминогу. Он протянул наполненный до краёв мешок. — Прилив не ждёт, мой многорукий друг. Прилив не ждёт!
В последующие годы — а их было много, ибо рыбак и осьминог действительно пережили цунами, — эти два непохожих друг на друга философа проводили много времени вместе. Рыбак нашёл в осьминоге компаньона, разделявшего все его интересы, включая Шопенгауэра, Кьеркегора[1] (его осьминог считал «немного нервным»), текущие события как над, так и под водой, а также любимые виды рыбы.
Осьминог, в свою очередь, узнал больше, чем он когда-либо мог себе представить, изучая миры настоящие и воображаемые, и со временем даже написал книгу. Получив отказы от всех крупных издательств, она, наконец, привлекла внимание редактора Университетского издательства Среднего Запада. Этот достойный гражданин, предпочитающий поэтическое буквальному, изобразил восемь рук над оригинальным названием рукописи — «Наблюдения осьминога», представив книгу как аллегорию, и наблюдал, как та два с половиной года продержалась в списках бестселлеров Нового Века. Каждые три месяца он аккуратно отправлял чек на авторские отчисления и пересылал пачку писем от поклонников в определённое прибрежное почтовое отделение; а если чеки так и не были обналичены, что ж, какое ему было до этого дело?
Авторы эксцентричны — и никто не знает этого лучше него, как частенько говорил редактор.
Книга осьминога, конечно, не нашла читателей под водой, ибо в океане, как и на суше, рецензентами, как правило, являются акулы. Но односторонность и анонимность славы никогда не беспокоили автора. Когда осьминог не навещал рыбака, то довольствовался поклёвыванием проплывающих мимо крабов-отшельников, дрёмой среди камней в любимом приливном бассейне (его собственный затонувший корабль разлетелся на множество осколков, как и старая лодка рыбака) и глубокими руздумьями, накапливая вопросы и доводы для бесед со своим партнёром и благородным другом.
И он никогда больше не спрашивал, что такое или кто такой Бог, никогда больше. Ему и не нужно было этого делать.
Мораль: Лучший ответ на любой вопрос? Он всегда непредсказуем!
Перевод — Антон Лапудев
Примечания
1
Сёрен Обье Кьеркегор (05.05.1813 — 11.11.1855) — датский теолог, философ, поэт и религиозный писатель, которого многие считают первым философом-экзистенциалистом. К середине XX века его мысли оказали существенное влияние на философию, теологию и западную культуру.
