Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
представителями «частного бизнеса» и новгородскими властями, принимавшая порой крайне интересные формы. Новгородские летописцы прилежно зафиксировали трагикомический случай, произошедший в 1193 году. Новгородские власти послали в Югру воеводу с дружиной – собирать дань. Однако дружину эту атаковал, разбил и заставил бежать восвояси отряд, наполовину состоявший из югорских аборигенов, а наполовину – из… новгородских же купцов из корпорации «Югорщина». Что любопытно, «Югорщине» это сошло с рук – крупным корпорациям многие «шалости» сходили с рук…
В конце концов Новгород прочно подчинил себе в качестве данников не только Печорский край, но и Пермский. С Югрой дело обстояло чуточку похуже. Народец там был себе на уме: на словах выражал полный решпект, а на деле дань платил нерегулярно, да вдобавок то и дело норовил повоевать с «сюзереном». И в конце концов к середине XV века полностью вышел из подчинения Новгороду.
А Новгороду к тому времени крепенько поплохело и по другим причинам. Усилившиеся ростовские князья уже в 1218 году построили на главном пути в Югру своеобразный «блокпост» – город Устюг (впоследствии – Великий Устюг), где сидели свои князья помельче, вассалы Ростова. И начали без всякой дипломатии то перекрывать новгородцам дорогу в Югорщину, то (что было гораздо выгоднее) перехватывать на обратном пути загруженных мехами дружинников и купцов. Убивать, в общем, не убивали, но при любой возможности… ну, скажем так, конфисковывали меха до последнего хвоста и отправляли в Ростов, а чуть позже, когда Устюг вошел в состав Московского княжества, – уже в Москву. Новгородцы, как легко догадаться, тоже были не ангелами и с ценной добычей так просто не расставались. Так что в тех местах несколько десятилетий шла самая настоящая война: то новгородцы все же прорывались домой с добычей (при возможности еще и легонько погромив Устюг), то устюжане их побеждали и отбирали «меховую казну», заявляя, что у них, мол, целее будет. Одним словом, скуки не было…
В дальнейшем Новгороду поплохело еще больше. Чем больше сил набирало крепнущее Московское княжество, тем яростнее становилась борьба меж Москвой и Новгородом. Ставкой были уже не меха и прочее добро, а независимость Новгорода. Начались настоящие сражения, завершившиеся знаменитым боем на реке Шелони (1471 год), когда новгородцы потерпели сокрушительное поражение. После чего, как легко догадаться, московский великий князь Иван III непринужденно отобрал у них все приуральские и зауральские владения – как любой победитель в схожей ситуации. А еще через семь лет присоединил Новгородчину к Московскому княжеству. Кое-какое внутреннее самоуправление Новгород сохранил – но поток мехов и прочих ценностей теперь полностью уходил в Москву, которая уже всерьез заинтересовалась не только мехами, но и землями. Иван III, человек большого ума и немалой хитрости («дипломат наш дон Тамэо, да и политик изрядный»), мастерски использовал сложившуюся к тому времени ситуацию.
Сибирского ханства еще не было – существовало лишь гораздо меньшее по размерам Тюменское, где правил хан Ибак. Тюмень и Казань насмерть грызлись за спорные сибирские территории, примыкавшие к Уралу. Когда-то они были казанскими, но потом хан Ибак решил, что эти земли как-то больше исторически тяготеют к Тюмени, – и занял их без особых боев. Казань осерчала: по ее мнению, земли эти исторически тяготели как раз к Казани, до которой оттуда гораздо ближе, чем до располагавшейся где-то у черта на куличках Тюмени. Ну, понятно, началась война – с переменным успехом.
Иван III, поразмыслив, объявил себя горячим сторонником Казани – и за Урал двинулись московские войска. Русские дружины разбили войска нескольких местных князей, заставили их принести «шерть» (аналог европейской вассальной присяги) и выплачивать отныне «ясак» (дань мехами). Заняли немалые территории на Каме и прочно там обосновались. Напоследок Иван установил дипломатические отношения с ханом Ибаком, вынужденным признать и русские завоевания, и право Москвы брать дань с новых вассалов. Хану хватало головной боли в виде Казани, не хотелось связываться еще и с русскими…
Казань от этой комбинации не получила ни малейшей выгоды. Так что читатель, думаю, со мной согласится: Иван III был человеком умным и оборотистым. Изящно все это было проделано.
После этого Московское княжество около девяноста лет не делало попыток проникнуть в Сибирь далее. Установилось некое равновесие: москвитяне старательно собирали дань с вассальных князьков и племен, построили несколько острогов (тогда это слово означало не тюрьму, а укрепление). Русские купцы (главным образом поморы, которых не пугали сибирские морозы) прямо-таки хлынули в Сибирь, добираясь даже до Иртыша и Тюмени. У местного населения большим спросом пользовались в первую очередь русские железные изделия (котлы, топоры, ножи, наконечники стрел и т. д.), за которые они охотно расплачивались мехами. Разведка боем закончилась, возникла некая стабильность, нарушавшаяся порой татарскими грабительскими набегами и мелкими стычками…
Глава 2. Дела сибирские
Тем временем в Сибири происходили крайне интересные и весьма существенные изменения. Татарский князь Мамет из сильного и влиятельного рода Тайбугинов решил, что достоин чего-то большего, нежели быть «просто» князем, пусть и сильным.
Вообще-то подобные планы строили многие честолюбцы, и не только в Сибири. Другое дело, что далеко не каждому удавалось претворить мечты в жизнь. Мамету удалось. Собрав серьезное войско, он вторгся в Тюменское ханство. В 1495 году в одном из сражений хан Ибак был убит. Ни наследников, ни мало-мальски авторитетных преемников не нашлось, Мамет, как и мечталось, из князя стал ханом и занялся самым настоящим государственным строительством.
О нем известно очень мало, но человек, судя по всему, был незаурядный. В относительно короткие сроки он объединил в новое, уже именовавшееся Сибирским, ханство со столицей в том самом Искере и татарские улусы, и разнообразные племена. Новое государство размерами значительно превосходило Тюменское: на севере его границей был берег Северного Ледовитого океана, на западе – Урал, на востоке – Обь, а на юге – Казахское ханство. Кроме того, Мамет создал стройную систему государственного управления – с главным визирем («карачей») и отлаженным аппаратом сборщиков ежегодной дани.
Более всего Сибирское ханство напоминало средневековую Европу – разве что термины были другие, а во всем остальном чертовски похоже. Выше всех стояла татарская знать, своеобразные герцоги – мурзы и беки, владевшие крупными улусами. Чуть пониже, на манер европейских графов, располагались князьки (если точнее, попросту племенные вожди). Обязанностей у них было две: следить, чтобы «простонародье» исправно платило подати, главным образом пушниной, и ходить со своими дружинами на войну, если хану будет благоугодно ее затеять. На войну все отправлялись охотно, без малейшего принуждения: «герцоги» и «графы», во-первых, получали за участие
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
