Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 143
class="p1">Старший птенец заслоняет собой младших, поднимает боковые перья – но они еще тонкие и шелковистые, как и всё детское оперенье.
Острое счастье охватывает меня. Мой враг повержен. Всё, что у него было, теперь мое. Сейчас я выпью его кровь и уничтожу его потомство.
Но эти сны – не мои. Там, на Земле, мы же не были убийцами. Ни один из нас. Или были?
Глава 1. Эштон
– These dreams are not yours[2], – врач наклонился к Мие с улыбкой профессионального сочувствия, и умный интерфейс немедленно перевел его слова на паназиатский.
Специалист такого уровня мог бы вести прием на языке, который использует большинство населения, с раздражением подумал Эштон. Тем более за такие деньги.
– Но я понимаю ваше беспокойство, – бросив цепкий взгляд на Эштона, врач перешел на паназиатский. Судя по отсутствию акцента, это и был его родной язык. – В вашем положении многие вещи вызывают дискомфорт. Если вам удобнее вести разговор на языке вашего семейного наследия, мы можем говорить на английском.
Мия растерянно улыбнулась. Эштон кашлянул. Их англоязычное семейное наследие состояло из его прабабушки по отцовской линии: в рамках обучения винтажной синтетической музыке она разобрала со своим младшим внуком, отцом Эштона, песенку 2010-х годов про член, который был так велик, что искажал пространство и время. Этого словарного запаса вряд ли хватит для обсуждения нынешней ситуации, но так записано у них в карте: обеспеченный средний класс, гетерогендерная нуклеарная семья, англоязычное семейное наследие. Историческая связь с национальными микрокультурами – обязательный признак семьи с высоким уровнем образования и дохода.
– Я просто хочу показать, что у вас есть разные опции, – мгновенно сориентировался врач.
Скорость реакции и легкость, с которой он читал их с Мией как пару, вызывала у Эштона острое чувство профессиональной ревности. Мысленно он поставил врачу 95 баллов из 100 за установление контакта с пациентом и снисходительно похлопал его по плечу. Стало немного легче. Но в следующий момент врач обернулся и сверкнул гордой мальчишеской улыбкой – так, будто прочитал и эти мысли Эштона тоже.
Эштон вяло улыбнулся в ответ:
– У нас есть разные опции?
– Кроме одной, – Мия сказала это так резко, что Эштон и врач слегка подпрыгнули.
Врач повернулся к Мие с выражением вежливого удивления. Но она смотрела на мужа: в упор, исподлобья, чужим острым взглядом, который, как лазерная указка, выжигал между ними в воздухе тонкую, почти что видимую дорожку.
Эштон встал, подошел к гинекологическому креслу и заботливо положил ладонь жене на плечо – чтобы не видеть этого взгляда.
– Вряд ли в ближайшие лет десять будет новый референдум по абортам, – с шутливым вздохом произнес он.
Удивление на лице врача сменилось таким же шутливым пониманием.
– Двадцать как минимум, – врач развел руками, как бы извиняясь за несовершенство шести континентов. – Демографическая необходимость, вы же понимаете… Особенно в свете участившихся Переносов.
– Мне снится, что он задыхается, – упрямо перебила его Мия. – Захлебывается и…
Она снова посмотрела на Эштона – совсем другим взглядом, испуганным, беззащитным, – и замолчала. Они никогда не говорили об этом. С тех пор, как Мия узнала, что беременна, они вообще ни о чем не говорили.
– Ребенок не может утонуть в околоплодных водах, – улыбнулся врач. – Он там дышит. Хотите послушать?
Они ответили разом, синхронно, так что ответы слились в одно слово, состоящее из двух слогов, намертво наложенных друг на друга: «Нет/Да». Эштон знал, чей слог будет его, а чей Мии, еще до того, как это двуглавое слово вырвалось и повисло в стерильной тишине кабинета. Врач взмахнул рукой, как бы отгоняя от себя новорожденного лексического уродца, и доверительно наклонился к Мие.
– Вы не поверите, сколько пар приходят сюда с точно такой же тревогой. И всем я говорю одно и то же…
Мы не «все», с яростью подумал Эштон. Иди ты к чёрту со своим «одним и тем же». Что ты вообще знаешь о нас, о том, через что мы прошли, как зачали этого ребенка, несмотря на…
– Хотите узнать предполагаемый пол?
Эштон почувствовал, как плечо Мии под его ладонью окаменело. Она всё так же полулежала в кресле, но теперь всё ее тело было напряжено до предела – даже ресницы, даже прозрачный пух на щеках. В этом состоянии она никак не могла произнести свою часть их двуглавого слова, поэтому Эштон глубоко вздохнул и сказал за двоих:
– Да.
Они встретились на юбилее супружеской пары; ни он, ни она никого из них толком не знали. Эштона притащил приятель, имевший виды на одного из супругов и нуждавшийся в спутнике для отвода глаз. Мию позвал парень, с которым она переписывалась в приложении для сексуально активных одиночек; предполагалось, что они выпьют по бесплатному коктейлю, потрахаются в гостевом туалете и разъедутся по домам.
Так бы и получилось, но оба гостевых туалета были заняты, а в хозяйский стояла очередь из подвыпивших гостей, демонстративно засекавших время всякий раз, как за очередным страждущим закрывалась дверь. Эштон простоял минут двадцать, глядя на кучерявую рыжую макушку с тремя ярко-зелеными прядями, которая приплясывала перед ним в такт музыке. В руках у рыжей макушки, переливаясь через край, раскачивались два разноцветных коктейля.
Когда подошла ее очередь, она оглянулась вокруг, ища кого-то глазами, не нашла, с сомнением задержала взгляд на Эштоне, потом подняла оба коктейльных бокала – и дернула головой в сторону освободившегося туалета. Скрученная в пружину ярко-зеленая прядь упала ей на глаза и зацепилась за ресницы. Эштон так хотел, наконец, отлить, что взял у нее из рук липкий холодный бокал и вошел следом.
– Оптом быстрей! Засекайте, – крикнула макушка и захлопнула эргономичную дверь, задушив возмущенные возгласы очереди.
Голос у нее оказался низкий и прохладный, как стакан воды в летнюю ночь. Как бессмысленный разноцветный коктейль, который плавился у Эштона в руке, пока он смотрел, как она отхлебывает из своего бокала, морщится, ставит его на раковину, а потом легко задирает платье, стягивает трусы и садится на унитаз.
– Прости, я иначе лопну, – сказала она, и Эштон, спохватившись, поспешно отвернулся, расплескав на рубашку половину своего коктейля.
Подняв голову, он обнаружил, что стоит лицом к зеркалу, откуда на него внимательно смотрят смеющиеся глаза.
– А ты упорный, – фыркнула она, шурша скомканным подолом над голыми веснушчатыми коленками. – Как тебя зовут?
Первый год они занимались сексом везде. В парке, на пляже, в аэротакси, в туалетах ресторанов и пневмопоездов, которые несли их в отпуск на другой конец мегалополиса. В гостях у
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 143
