шел навстречу джиннии и вампиру, каждой клеточкой кожи ощущал напряжение в воздухе. Гнетущее, натянутое, как струна. Причем до предела. И когда струна лопнет, все закрутится в безумном водовороте.
- Привет. – Джун поприветствовала меня теплой улыбкой.
- Псина, у нас вообще-то медовый месяц. – Морен лишний раз напомнил о своем существовании, чем изрядно взбесил.
- Ну так соболезную! – Не выдержал я.
- Что все-таки случилось? – Джинния прервала назревающую перепалку.
А я смотрел на нее, на вампира рядом с ней, и вдруг понял, что мне безразлично. Никаких былых чувств к этой женщине больше не осталось. Просто перегорело. Осталась только пустота, и может быть немного грусти по прошедшему времени. Хотя и несколько удивляло, что Джун не в курсе дел стаи, но у нее сейчас новая жизнь с клыкастым во Франции. Там, наверно, своих заморочек хватает.
- Долго объяснять, но тебя хочет видеть Альфа. Идем. – Спокойно ответил, кивая в направлении спальни Джона.
Плечи Джун напряглись, и она сделала первый неуверенный шаг, что не осталось незамеченным для вампира, который моментально сменил настрой со спокойно-пофигистического с нотками презрения на воинственный. Но и на это плевать. Дернется – много наших поляжет, но и ему достанется по самое не хочу.
В комнате с приглушенным до минимума светом мы с Джун снова обменялись многозначительными взглядами, словно бы джинния пыталась что-то у меня спросить или как-то поддержать, но время утекало, как песок сквозь пальцы. Если получится, потом, может, и поговорим. А сейчас – Альфа, на которого я указал взглядом, давая понять, что ей точно ничего не грозит. Джинния кивнула, освободила свою руку из ладони мужа, погладив того для успокоения по костяшкам, и с прямой спиной уверенно направилась к кровати. Мы с вампиром остались стоять у двери.
- Здравствуй, Джон. – Тихий голос разрезал тишину, как нож масло.
Не прошло и секунды, как Джон зашевелился, хотя я думал, что он даже не в сознании. Но нет, изнеможенный оборотень даже нашел в себе силы самостоятельно снять кислородную маску.
- Пришла все-таки, - пробормотал он, закашлявшись, хотя его речь после инсульта и так было тяжело разобрать. – Я боялся, что откажешь.
- Ты знал через кого передать приглашение. – От Джун буквально повеяло холодом. - Чего ты хочешь?
- Сказал бы прощения, но от тебя не допросишься.
- Тогда зачем я здесь? – Женщина опустилась на край кровати, чем вызвала напряжение охранников.
- Место. – Отдал им хриплый приказ Джон и вернулся к джиннии. – Освободи стаю от проклятия, Джун. Знаю, что не вправе просить, но освободи. Я один во всем виноват, и я уже заплатил. – Кулаки Джун сжались, что костяшки побелели, а во взгляде промелькнула злоба, ведь Джон разворошил старую рану, которая так и не зажила до конца.
- Нет.
- Джун, молю. – Каким-то чудом оборотень смог схватить джиннию за запястье. - Освободи хотя бы Уолтера, стае нужен сильный вожак. Сейчас как никогда ранее. Не будь настолько жестока, они же все загнутся. Не отказывай умирающему.
- Когда я тебя о чем-либо просила, ты милосердием не отличался.
- И пожалел об этом сотни раз. Не за себя прошу, ты свою жизнь устроила, так сними с него проклятие.
- Не того исповедника ты выбрал, Джон. – Равнодушно бросила Джун. И в этом равнодушии была ее главная жестокость. Мерзкую картину мы наблюдали, если честно. – Грехи я тебе не отпущу. И умирать ты будешь с мыслью, что только из-за уважения к Уолтеру, но ни к кому-либо другому, я исполню твое последнее желание.
Женщина встала и почти ушла, когда ей спину донеслось очень слабое спасибо. Как она в ответ не попросила запихнуть благодарность куда-нибудь под хвост, непонятно.
Все так же молча я отвел «почетных гостей» в гостевую спальню, где Джун тут же начала в ярости метаться из угла в угол.
- Мы же договаривались, звонить и приезжать без вопросов, если какие-то проблемы, так какого хрена, Уолтер?!
- А все проблемы уже решились. – Холодно отозвался я. – И я позвонил.
- Что я пропустила?
- До хрена всего. Но теперь это неважно. Спасибо, что приехала, пиранья, как надоест Лондон, можешь уезжать. Ужин, завтрак, ланч, обед вам подадут.
- Замечательно, - наконец-то подал язвительный голос вампир. – Дорогуша, едем домой.
- Нет. – Резко отрубила «дорогуша», заставив мужа злобно прищуриться. – Алесс, мы с тобой договаривались: у тебя своя песочница, у меня своя. И сейчас один из тех раскладов, когда я не имею права уехать, ничего не сделав. Уолтер, снимай рубашку.
- Не понял? – снова подал голос вампир.
- Сладенький, все потом, мне нужно видеть метку проклятия, чтобы вспомнить, что я тогда наговорила. – Пояснила Джун мужу.
Вспомнить ей нужно. А я вот все помню, каждое слово до последней точки. И хотелось сказать, что к черту все проклятия, но тем не менее, рубашку я снял. Стае нужен сильный Альфа, а из-за Джун меня считают тряпкой. Так может если избавлюсь от всего с джиннией связанного, что-то изменится.
Джун опустила руки к моему сердцу, но не прикасалась, и под ее пальцами медленно проступала черная вязь, расползаясь вверх по ключицам и дальше по плечу.
- Уолт, - снова заговорила она. – Я проклятие сниму в любом случае, но не могу не спросить, тебе действительно это все надо?
На языке вертелся ответ, что нихрена мне уже не надо, в особенности от нее, но так нельзя. Меня потом совесть загрызет, если я брошу стаю и свой дом на произвол судьбы. Не сейчас.
- А кто, если не я? Они же друг другу глотки перегрызут, если не приструнить.
Больше глупых вопросов не было. Джун показалась в истинном обличье, сияя своей золотой вязью и снимая черный рисунок с меня. Кожу одновременно жгло и обдавало жалящим холодом, но метка постепенно исчезала. Слишком медленно, потому что Джун
