— Послушай, Кирсти. Я, пожалуй, побегу. Все будет хорошо. Позвони нам, когда устроишься.
В мгновение ока он оказался за рулем автомобиля. Наблюдая, с какой скоростью уносится прочь его машина, я лишь недоумевала, что бы все это значило.
Тут распахнулась дверь, и на пороге появился этакий здоровяк в тельняшке и джинсах; его густые темные волосы торчали в разные стороны, будто он только что поднялся с постели. Незнакомец вопрошающе уставился на меня, а потом вдруг сообразил:
— Ах да! Вы, должно быть, няня. Я тут совсем закрутился. — Он взял у меня сумку и пригласил. — Входите. Я Ричард Дру.
Представилась и я, а он удивился:
— Макклелланд? Мне сказали, что будет девушка из Америки.
Пришлось объяснить, что я действительно американка. И тут откуда-то сверху донесся отчаянный детский вопль. Немедленно заревел еще кто-то.
Ричард Дру схватился за голову.
— Боже! И что им опять неймется! Придется подняться и посмотреть, что случилось на этот раз. Вам лучше сразу пойти со мной.
Несмотря на спешку, я все же успела заметить, что интерьер холла выполнен с отменным вкусом.
Едва мы преодолели лестничный пролет, как из детской выскочила маленькая девочка в пижаме. Стриженые волосы цвета меди красиво обрамляли личико худышки.
— Филипп отнял у меня паровозик и забросил его на буфет, — рыдала девчушка.
Дру подхватил племянницу на руки.
— Не плачь, Мишель. Сейчас разберемся.
Мы вошли в просторную светлую детскую комнату. У окна тоненький, гибкий мальчик боксировал с собственной тенью. А в кроватке стоял малыш. Его крепенькое тельце напряглось, глазки закатились, все свидетельствовало о том, что он снова собирается залиться слезами. Я подхватила ребенка, легонько расправила на светлой головке спутавшиеся, влажные кудряшки и поторопилась успокоить его. Он жалобно всхлипнул и обратил на меня свои грустные голубые глазки.
Я тихонько засмеялась:
— Ты меня не обманешь, маленький. Это же крокодильи слезы.
Тем временем Ричард Дру объяснил:
— Дэвид всегда ревет, когда Мишель начинает плакать. — Затем обратился к старшему племяннику — Филипп! Это ты забросил паровозик Мишель на буфет?
— Ну, я, — признался Филипп, продолжая поединок с воображаемым противником.
— Зачем ты это сделал? — вопрошал дядя. — И перестань прыгать. Подойди сюда, негодный мальчишка!
Филипп подошел и невозмутимо объяснил:
— Мне пришлось это сделать. Я все время спотыкался об него и падал. А Мишель нарочно подсовывала свою железную дорогу мне под ноги. Так что пришлось проучить ее.
— Ты плохо поступил. Я позже сниму игрушку с буфета. А пока познакомьтесь с мисс Кирсти Макклелланд. Она будет присматривать за вами.
— Ей не понравится у нас, и она скоро уйдет. Все няни от нас уходят. — Филипп даже не потрудился взглянуть на меня.
— Это уж слишком, — рявкнул Ричард. — Иди-ка умываться, да не забудь надеть чистую рубашку.
Филипп принялся ворчать, что не знает, где они лежат. Но тут ему на помощь пришла Мишель. Она засеменила к бельевому шкафу, выдвинула ящик и тоненьким голоском пропела:
— Вот же они, Филипп. — Девочка достала футболку, белую с синими полосками.
— Ну и ну! — покачал головой дядюшка. — Минуту назад она бросалась на брата с кулаками, а сейчас ухаживает за ним, как за любимым сыночком. Учтите, эта несносная девчонка — отнюдь не подарок.
— Думаю, справлюсь. Я умею обращаться с детьми.
— Все няни так говорят, когда приходят. Но на самом деле их мысли заняты исключительно своими дружками. Надеюсь, что вы станете исключением.
Он проговорил это столь язвительно, что мне захотелось возразить, что я никакая не няня. Но я не успела, поскольку Ричард взял у меня Дэвида, поставил его в кроватку и попросил:
— Будь умницей, мне надо показать дом мисс Макклелланд.
Казалось, ребенок понял, что от него хотят, и безмятежно улыбнулся во весь рот.
Ричард принялся стремительно открывать и закрывать передо мной двери. Я успела насчитать пять комнат на втором этаже и по четыре на первом и третьем. Одна из комнат на первом этаже предназначалась для детских игр. Из нее был выход в сад. Там дети могли ползать по лесенке, поиграть в песочнице или покачаться на качелях.
Из сада мы прошли на кухню. Она была превосходно оборудована, а оформление выдержано в коричневых, ярко-красных и золотистых тонах. Ричард продемонстрировал два холодильника, битком набитых продуктами. Он заявил, что никто в этом доме не умрет с голоду, покуда здесь живет Клер — большая любительница покушать.
— Кто это? — удивилась я.
— Кузина. Она живет в доме Ховарда с тех самых пор, как с ее родителями произошел несчастный случай в горах. Клер очень своенравная особа, но дети обожают ее.
Ричард явно не разделял обожания детей. Я поинтересовалась здоровьем всех троих пациентов и спросила, когда их ждать домой.
— У Ховарда и Имоджин многочисленные ушибы, и у всех троих легкое сотрясение мозга, но дело идет на поправку. Клер давно была бы дома, если бы ей позволили. Персоналу больницы, наверное, приходится привязывать ее к кровати, чтобы она и там не умудрилась устроить какую-нибудь тусовочку.
Во мне росло недовольство этим угрюмым, ворчливым Ричардом Дру. Вскоре я узнала от Филиппа, что вместе с няней ушла и повариха, потому, что был скандал, и что миссис Тилли, домработница, в данный момент больна. Имея теперь полное представление о том, сколько хлопот обрушилось на Ричарда, я посочувствовала ему. И его авторитет несколько вырос в моих глазах.
Выдавая мне информацию, Филипп, однако, продолжал держаться с холодным равнодушием. А Мишель вежливо сообщила, что умеет самостоятельно одеваться и умываться. Дэвид же оказался чудесным малышом. Пока я купала его, он что-то оживленно лепетал на только ему понятном наречии. Когда мы с ним спустились вниз, Мишель уже заканчивала сервировать стол, Ричард вылавливал яйца из кастрюли, одновременно давая Филиппу задание присмотреть за тостером. Едкий запах горелого хлеба демонстрировал небрежное отношение мальчика к поручению.
Мишель продолжала играть в заботливую маму. Как только я усадила Дэвида в его высокое креслице, девочка повязала ему нагрудник, налила молока в кашу и начала его кормить. Время от времени Ричард принимался резко бранить Филиппа за то, что мальчик держит локти на столе, то грозно предупреждал Мишель, что, если она не перестанет стучать ногой по ножке стола, ей придется выйти. Но если не принимать во внимание подобных мелочей, можно сказать, что завтрак прошел без эксцессов. Из опасения подать дурной пример детям, Ричард не стал класть газету прямо на стол перед собой, а держал ее сбоку, внимательно изучая. Он выпил чашку кофе, но настроение его, однако, от этого не улучшилось.
