акробату в первое время придется ой как несладко! Примерно таким вот акробатом я себя и чувствовал на минувшей тренировке.
— Деда! — распекать меня дальше Яробуду помешал подскочивший к нам мой двоюродный брат и ровесник Ладислав — тощий, но донельзя шустрый паренек. — Дива к себе домой кличет Градислав.
Тороп — второе имя или прозвище, что в данном случае одно и то же, данное Ладиславу более всего соответствовало его натуре.
Дивислава родители по малолетству называли просто и незатейливо Третьяком, позже местный волхв, как-то сообразуясь с «волей богов», дал третьему сыну военного вождя племени имя Дивислав, часто его просто сокращали до Див. Прозвища я еще не заслужил. Да и в целом, в племени, нормальные, скажем так, стандартные с точки зрения Дмитрия древнеславянские имена сплошь и рядом соседствовали с какими-то часто несуразными именами-прозвищами.
Кроме Ладислава-Торопа, Яробуда, совершенно неожиданно для моей второй иновременной личности, у меня в этой деревни, то есть я хотел сказать в столице племени драговитов, обнаружилось целое скопище родичей — два старших родных брата, один из которых и был вышеупомянутый Градислав, еще пятеро двоюродных братьев по отцовской линии, из которых — двое по линии родного дядьки, в том числе и Ладислав и его младший брат, трое братьев по линии родной тетки в деревне Понизовье в дневном переходе от нас, плюс четыре двоюродных сестры, одна из которых здесь проживала — трехлетняя сестра Ладислава. Дядька Гремислав — родной брат моего погибшего на берегах Днепра отца. Мой отец Яромир был военным вождем драговитов, что два года назад пал смертью храбрых в сражении у р. Шара с балтским племенем галиндов обитавшем на берегах р. Немана. Мать приняла «добровольную» смерть, взойдя на костер и была заживо сожжена вместе с трупом своего мужа. Такие здесь и сейчас царили весьма дикие и кровожадные обычаи, причем повсеместно, не только у славян, но и у многих других индоевропейских народов — германцев, балтов, фракийцев, скифов и сарматов.
После смерти отца военным вождем драговитов стал его брат и мой дядька Гремислав — мощный, как дуб мужчина, в самом расцвете сил, лет сорока от роду. В доме вождя я и обитал вместе со своими братьями и сестрами не достигшими совершеннолетия. По материнской линии у нас с братьями были еще и тетьки с дядьками жившими в других весях племени. К тому же я уже и сам являлся дядькой для своих многочисленных малолетних племянников и племянниц. Да и в самой этой большой деревне-столице, а по-местному в «граде» (городе), под названием Лугово, если хорошенько разобраться, ближними и дальними родственниками являлось чуть ли не девяносто процентов всего проживающего здесь населения. Думаю, не будет большим преувеличением сказать, что все мы жители Лугово являлись одной большой и дружной семьей. Времена сейчас были такие, с одной стороны совершенно не омраченные денежно-финансовыми отношениями и социальным расслоением в обществе, а с другой стороны — отягощённые суровостью быта и перманентными конфликтами как с самой природой и ее обитателями, так и с ближними и дальними соседями — с другими славянскими группами, но намного чаще с инородческими племенами.
И если боестолкновения с чуждыми друг другу людскими общностями происходили на протяжении всей человеческой истории, то стычки славяноязычных племен между собой носили преимущественно широтный характер. Обитающие на границе со степью и в предгорьях Карпат венеды переняли многое из нравов степняков сарматов, частично аккумулировав в себе и сарматский этнос — ираноязычных степняков, перешедших к оседлому образу жизни. И теперь уже обитающие в лесостепях южные венеды ради грабежа регулярно устраивали разбойные рейды по лесам и горам. Хотя и переняли они от сарматов многое, и даже то, что можно было бы и не перенимать, но собственной конницей так и не обзавелись, передвигались в своих налетах пешими, но зато с большой быстротой. Только на памяти Дивислава, не считая рассказов его родичей, кровавые нападения южан случались три-четыре раза.
Одной из факультативных целей подобных набегов, помимо грабежа, являлась кража невест — старинный славянский обычай, когда девушку похищали из другого рода или племени. Был и альтернативный способ сватовства, в рамках племени тех же драговитов основой для брака служил куда как более мирный и цивилизованный способ — выкуп невесты. Только даже исходя из этого явления — похищения девушек, можно говорить, что взаимная инфильтрация добровольная или не очень, осуществлялась всеми славянскими племенами и происходила она во всех направлениях — как по широте, так и по долготе. И драговиты подобным воровством невест из соседних племен не брезговали и периодически с этой целью наведывались к своим соседям.
Но это все частности, а так, в целом, главными врагами венедского народа, венедских племен выступали германцы, степняки, фино-угры и конечно же, проклятые змеепоклонники-балты, почитающих не только приемлемых с точки зрения славян — могучего бога грома Перуна (Перкуно у балтов), а также луну, солнце, звезды, но и обоготворяющих, о ужас, презренных тварей — жаб, рыб и ужей!
Славянский этнический компонент в III в. помимо своего ядра в Висла-Припятьском регионе занимал также Верхнее Поднестровье и вперемежку с сарматами лесостепные земли междуречья Днестра и Днепра, нижнего Дуная и Днестра где имел место славяно-иранский симбиоз (будущие племена антов, сербов, хорватов и др. в VI—VII вв.) чересполосно с готами, сарматами и гето-даками.
Конкретно живущим на левом берегу р. Припяти драговитамам более всего досаждали их северные соседи — балтское племя галиндов.
В целом, летто-литовские племена, если идти с запада на восток, обитали севернее р. Нарев впадающую в р. Западный Буг рядом с ее устьем в р. Вислу, по обоим берегам р. Немана и, занимая территорию северной и отчасти центральной Беларуссии, балтские племена распространялись до левого берега р. Западной Двины, доходя до верховий р. Днепра — там и вдоль Западной Двины они граничили с финно-угорскими племенами, западнее р. Вислы — с германцами. Соответственно южная граница балтов со славянами проходила по левому берегу р. Нарев, к югу от Немана и до правого берега р. Березины в месте ее впадения в р. Днепр, а на левом берегу Днепра граница проходила по среднему течению рр. Сож и Десна. А уже по р. Сейм и до верховий Оки тамошние славяне граничили с финно-уграми. То есть летто-литовские племена занимали территорию вполне сопоставимую с землями славянских/венедских племен.
Если же вернуться от абстракций Славянского мира на землю грешную, то конкретно драговитамам более всего досаждали живущие на
