ты, дед Пихто, лишь посланник. Зла на тебя не держу, лишь просьба одна: ты уж не бросай моих-то, помогай чем сможешь. Тимохе мух пожирнее в сеть загоняй, Кузьме сметанки не жалей да рыбки с печёнкой. И забор поправить надо, а то всю смородину у бабы Маши соседские мальчишки потаскали.
Домовой лежал на лавке с мокрым полотенцем на лбу, смотрел в потолок, изредка вздыхал и вообще производил впечатление сильно захворавшего.
— Да кто ж знал-то, что так получится, — почесал макушку дед. — Сколько раз я домовых мыл, никто не заболел. А тут такое. И всего-то пару раз веничком прошёлся. Надо что-то делать.
— Есть одно средство, — провёл лапой по белым усам кот, — варенье, малиновое. Оно у бабы Маши в подполе стоит, на третьей полке сверху, сразу же за банкой со сливовым компотом. Вот если его дать Мефодьюшке, то может и пойдёт на поправку. И чай надо на травах заварить. Ну, там липа, мята, черносмородиновый листочек. Поставишь самовар? А то у меня лапки, — продемонстрировал отмытые розовые подушечки кот.
— Ради такого дела, так и быть, возьмём пару ложек варенья. Я за это хозяйке чердак проветрю и хлам разберу. А то нехорошо просто так чужое брать, — дед Пихто натянул на лысину ушанку и со вздохом спрыгнул с печки.
— И сальца захвати, с зелёным лучком, оно хорошо горло смазывает, и маслица для Кузьмы. А то смотри, совсем от меня не отходит, греет, — приподнялся с лежанки домовой и тут же лёг обратно, застонав ещё сильнее.
— Ладно, тогда ещё и забор поправлю, — дед подтянул штаны и спустился в подпол.
Разноцветные баночки, большие и маленькие, аккуратно подписанные и перевязанные под крышками пеньковыми бечёвками, стояли ровными рядами, словно солдатики, в ожидании своего часа. Трёхлитровые банки с разнообразными компотами делили место с перчиками, помидорчиками, всевозможными салатиками. Желтобокие патиссоны спали рядом с пучками лечебных трав и корешков. Чуть подальше, где попрохладнее, стояли бочки с солёными хрустящими огурчиками. В других под прессом лежало сало. Здесь же стояли плошки с топлёным маслом.
— Красота какая! — восхищённо вздохнул дед и повернулся к полке с
вареньями.
Выбрал самую маленькую баночку малинового, полюбовался на черничное, ежевичное, облепиховое, заманчивое клубничное, прихватил шматок сала, зачерпнул ложкой из плошки масло и пошёл лечить Мефодия.
— Умираю… — тихий стон разнёсся по кухне, — ну чего ты возишься? я ж так и чаю испить не успею, отправлюсь в неизведанную страну. Ты же обещал обо всех позаботиться, и стоишь не шевелишься!
— Сейчас, сейчас! — вовсю старался дед.
Самовар поставил, в чайничке разные вкусные травки заварил, тесто замесил, плюшек с творогом напёк. Домового напоил, накормил, перину взбил, сказку рассказал. Кота за ухом почесал, сметанкой угостил, из клубка пряжи мышь смотал, поиграть дал. Паучку Тимохе самую жирную муху поймал.
Неделю Мефодий помирал, шесть банок варенья съел. Дед Пихто по
хозяйству хлопотал, домового лечил. Баба Маша лишь руками разводила: с утра встанет, а пол уже намыт, вода в рукомойник налита, тесто для пирогов замешено. Дымоход прочищен, чердак проветрен, все вещи по своим местам разложены. И забор новыми сосновыми досками пахнет. Крепко стоит, кто только дыру заколотил, непонятно.
Ходит хозяйка да домового хвалит. Вот, мол, у меня какой хозяин, на все руки мастер. А Мефодий лежит на печи да стонет — то спина болит, то в боку колет, то нос мёрзнет. И Кузьма рядом с ним жаловаться начал: то ухо дёргается, то хвост отваливается.
А на седьмой день пошёл дед до соседа, поругаться, что мальчишки яблоки да сливу таскают, не застал никого, быстро вернулся. Подходит к крыльцу, слышит: в доме веселье, гармонь играет, Кузьма песни поёт. Заглянул потихоньку в окошко, и видит — мышки в сарафанах хороводы водят, платочками обмахиваются да на хозяйских подушках, как на батутах прыгают. Кот поёт, а домовой сидит на печи довольный, румяный, на гармошке играет, пяткой по свежей побелке постукивает.
Понял дед, что провёл его домовой, усмехнулся в усы, а сам думает: “Ну
погоди, жулик. Я тебя проучу. Будешь знать, как старика обманывать”.
История третья
Как Кузьма весну встречал
— А чего это ты тут делаешь? — Мефодий дважды обошёл кота, который сидел на тропинке и сосредоточенно вглядывался в лес, что начинался сразу через три двора от них.
— Весну встречаю, — чуть дёрнул усами Кузьма.
— А мышей кто ловить будет? Пушкин? — привстал на цыпочки домовой, пытаясь понять, что так упорно выглядывает кот.
— Ты не понимаешь! Вот как ты думаешь, почему весна не сразу приходит? Вот на календаре есть, а на улице нет, — не отрывая глаз от горизонта, ответил Кузьма и, чуть поёжившись от ветра, вновь замер.
— Уверен, что ты мне сейчас по пути домой всё расскажешь. Мыши, между прочим, скатерть со стола стащили и крынку сметаны.
— Ай-яй-яй… Вот редиски нехорошие, — даже не повернув головы, ответил котяра. — И какой же ты тогда домовой, если в твоём доме такие безобразия творятся.
— Я вот сейчас тебя веником! Ты мне чего обещал? Что раз мышей не ловишь, то они хулиганничать не будут. А они… Смотри, вот паразиты! Блины, что баба Маша наготовила, прямо по снегу катят. А ну иди, наводи порядок! Совсем распоясались.
— Не шуми, Мефодий, это я дал им задание вкусный стол собрать. Со всех дворов принесут масла, сала, молока, плюшек, пирогов. У деда Мити самовар одолжат, а то вдруг нам одного на всех не хватит. Красота будет!
— Так, морда твоя рыжая бандитская, ты что ж, решил рэкетом заняться? — домовой схватил кота за хвост и потащил к дому.
— Отпусти, оторвёшь! — Кузьма изогнулся и цапнул друга за палец. — Говорю же, весну встречаем! Она придёт, увидит, что её ждут, и сразу останется, а не так, как всегда.
— Чего всегда? — не понял Мефодий.
— Чего-чего, того! Она же женщина! Понимать надо! Вот придёт к тебе барышня, а ты спишь. Обидится и уйдёт. Так и будет туда-сюда ходить. Прийти вроде как надо, а не к кому. А вот если ей сразу внимание оказать, так Весна сразу придёт и останется!
— Вот жулик, надо такое придумать! Ты лучше помоги в избе прибрать, половички выбить, печь побелить. В чистый дом-то и заходить приятно.
— Мефодий, ты деда попроси, он поможет. А я буду Весну ждать, чтобы мимо не прошла. У меня предчувствие, вот здесь, в животе.
— Ай, лентяй! Вот пойду и деду
