– Помои, – отчетливо произнесла незнакомка и выплеснула вино в кусты.
В саду было тихо. Подставив лицо знойному ветру, Эмма зажмурилась.
Неужели сказанное миссис Грили правда? Ее, должно быть, удивило, как безразлично восприняла новость Эмма. Конечно, неприятно узнать, что твой нареченный крутит пылкий роман с замужней женщиной. Но это полностью в духе Маркуса, таким он стал сразу после их помолвки.
Возможно, эта земля так изменила его. Сама она здесь меньше недели, но уже ощутила, как Индия захватила ее развязала язык, раскрыла глаза. Даже сейчас, когда голова идет кругом от неприятных слов миссис Грили, мягкое покачивание деревьев и крики попугаев отвлекают от мыслей. Ночной воздух ласкал обнаженные плечи – теплый, плотный, так напоенный ароматом жасмина, словно и она сама пропитана им насквозь.
Вдали замычал вол. Его, наверное, сбил с толку избыток свободы, предоставленной ему верованиями этой страны. Объясняя, почему рогатый скот блуждает по улицам, Маркус сказал, что индусы считают коров своего рода божествами, но более точного объяснения он не знал. Ему вообще свойственно пренебрегать деталями.
Взять, к примеру, этот вечер. Маркусу следовало поговорить с ней, предупредить, как ее встретят. За пять минут ей стало ясно, что местное общество настроено по отношению к ней недружелюбно, что новости о кораблекрушении и ее «постыдном» спасении сказались на общем мнении. Вместо этого Маркус отправил ее как ягненка на заклание, оставив среди злоязычных гарпий, пока сам он беседовал со специальным уполномоченным.
А потом выяснилось, что у него к тому же интрижка с хозяйкой дома!
Чем бы Маркус ни занимался, оставшись наедине с миссис Эвершам, но он явно не проконтролировал перечень вин, которые подавали к столу. Ведь он-то обладал безупречным вкусом. С презрительной усмешкой Эмма выплеснула остатки бордо в кусты.
– Помои!
Негромкий смех испугал ее, и она с забившимся сердцем вгляделась в темноту:
– Кто здесь?
Из-за деревьев показался мужчина. Он поднял серебряную фляжку в приветственном тосте.
– Действительно помри, – сказал он, сделав большой глоток.
Услышав в низком густом голосе протяжный оксфордский выговор, Эмма немного успокоилась.
– Умоляю, не передавайте мои слова хозяйке дома, сэр.
«Или, наоборот, передайте», – добавила она про себя. Мужчина вышел из темноты, и у нее перехватило дыхание. Он был из приглашенных, она уже видела его раньше. Снова его рост изумил ее. Он даже выше Маркуса, а ее – так на целую голову.
Глаза у него были яркие, золотисто-зеленые, похожие на кошачьи, в них отражались отблески света из бунгало. Он смотрел на нее так, будто чего-то ждал.
– Мы знакомы? – пробормотала она, прекрасно зная, что этого не может быть.
– Нет, – слегка улыбнулся он.
Больше мужчина ничего не сказал, и Эмма, подняв бровь, ответила на его дерзкий взгляд таким же. Во всяком случае, она на это надеялась, так как подозревала, что смотрит на него слишком восторженно. Он был невероятно красив, словно герой сказочных грез, – яркий, сильный, энергичный, кожа тронута солнцем, а волосы такие черные, что поглощают свет. Поглядывая на него в доме Эмма думала, что его лицо так и просится на бумагу. Понадобится сделать лишь несколько скупых штрихов – острые скулы, смелая прямая линия носа, жесткий квадрат челюсти. Губы потребуют больше времени. Полные и подвижные, они смягчали резкие черты.
Его кожа была слишком темной. Но промелькнувшее было сомнение тут же исчезло, когда Эмма разглядела накрахмаленный галстуки отлично скроенный фрак. Конечно, он англичанин. Его ленивая грация заставила ее вспомнить о собственной несветской сутулости. Эмма выпрямилась, подняв лицо к звездам.
– Чудесная ночь, – сказала она.
– Приятная погода, – согласился он, и у нее вырвался удивленный смешок.
– Вы, должно быть, шутите! – воскликнула она, когда он вопросительно наклонил голову. – Ужасно жарко.
– Вы так считаете? – Мужчина пожал плечами. – Тогда вам лучше перебраться в Алмору. Базы на холмах весьма популярны в это время года.
Ссылка на традицию в жаркую погоду перебираться в предгорья Гималаев прозвучала в его устах почти высокомерно.
– А вы разве не планируете ехать туда?
– Меня держит здесь дело.
– Дело? Значит, вы в компании? – Почти все, кого Эмма до сих пор встречала, служили в Ост-Индской компании – либо гражданскими чиновниками, либо, подобно Маркусу, армейскими офицерами.
Но ее собеседника, казалось, изумило это предположение.
– Боже милостивый, конечно, нет! Вижу, моя репутация вам неизвестна.
– Она так плоха? – Вопрос сам собой слетел с ее языка. Эмма покраснела, поскольку мужчина снова рассмеялся.
– Даже еще хуже.
Поняв, что он не собирается уточнять, она рискнула продолжить:
– Расскажите же мне о себе. Видите ли, я только недавно прибыла в Дели.
– В самом деле? – удивился он. – Я не знал, что в Англии выращивают девиц вроде вас.
– Девиц вроде меня? – нахмурилась Эмма. Мужчина прислонился к стволу дерева и улыбался ей снисходительно, словно она трехлетний ребенок, только что похваставшийся своей куклой. – Вы хотите меня обидеть?
– Я хотел сказать, что у вас есть характер.
– Но вы оскорбили и меня, и Англию.
– Что ж. – Вздохнув, мужчина повел плечом. Фрак был подогнан точно по фигуре, и под тканью четко проступили мускулы. Интересно, как незнакомец их приобрел? – Теперь вы знаете одну из сторон моей репутации. Меня считают ужасно невоспитанным.
– Это я поняла в тот момент, когда увидела вас! Джентльмен не станет пить крепкий алкоголь в присутствии леди.
Он поднял брови:
– А леди не назовет поданное на приеме вино… как вы сказали? Кажется, помои?
Она рассмеялась, неохотно, но искренне:
– Вы меня разоблачили. Я тоже паршивая овца. Удивительно, как это мой нареченный не отказался от меня.
– Он образец добродетели?
– Не совсем, – сухо сказала Эмма. – Но ему простят почти все. – Разговор был совершенно неподобающий, но она забыла, как это хорошо – шутить и говорить не задумываясь, когда в словах собеседника нет скрытой жалости и двусмысленных предположений. – Кто-то назвал его любимцем Дели.
– Звучит ужасно скучно. Я знаю его?
– Должны. Эта вечеринка устроена в честь нашей помолвки. – Незнакомец внезапно замер, и Эмма, нахмурившись, заглянула ему в лицо, теряясь в догадках, чем могла его смутить. – Если вы не знаете, по поводу чего этот праздник, я обещаю вас не выдавать.
