Книга Домовой - Константин Демченко

Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 4

Но мы пошли. И дошли. Не все. Мало кто, честно говоря.

Зато перед выжившими неожиданно распахнулись монументальные ворота, пропуская нас внутрь, после чего они успели захлопнуться как раз перед самым носом набежавших тварей, помесей бульдога и креветки.

Как оказалось, не только мы в старые добрые времена читали жёлтую прессу и вспомнили про бункер: первые поселенцы пришли сюда ещё до появления тварей, и в последующем народу только прибавлялось. Нас приняли как родных, и стали мы жить поживать, да добра наживать.

Шучу.

Добро мы начали проедать, потому что с каждым днём тварей вокруг становилось всё больше, и выходить наружу становилось всё опаснее. И так бы мы и поумирали в конце концов от голода или в желудках ненасытных животин, если бы одним прекрасным утром молодой человек семнадцати лет по имени Димка не расстроился очень сильно из-за урезанной пайки (а поесть он любил) и не шибанул шаровой молнией по подвернувшейся табуретке, которая тут же осыпалась мелким пеплом. Дмитрия мы ругать не стали, а попросили повторить, что у него и получилось после нескольких десяток попыток. Стало ясно, что первая шаровая молния была не разовой акцией, а продуктом, с которым можно и нужно работать.

И Димка работать начал, самозабвенно и целеустремлённо. А за ним последовали Серёжа и Настя, потом Гоша и Марат, Лена и…

Дар открылся у всех. Правда, разного качества и наполнения: кто-то метал молнии, кто-то пламя, кто-то вспарывал воздух невидимыми плетьми, а кто-то (я, например) стал телепатом. То есть это сначала весь мой дар заключался в телепатии, а потом я стал такие штуки вытворять, что сам себе завидовал.

Правда, твари тоже «радовали» появлением новых видов, так что встречали мы уже и «невидимок», и метаморфов, и мозголомов, и всяких других. Короче, борьба за выживание в лучших традициях дарвиновской эволюции не останавливалась ни на секунду.

Но если ты борешься, значит веришь, что у тебя есть будущее.

Так бункер превратился в Цитадель, а мы в её защитников.

А я, кроме этого, ещё и в учителя. Сам от себя не ожидал, но я попробовал, у меня получилось и, самое главное, мне понравилось. Оказывается, я просто обожал детей, а они уважали, и, смею надеяться, любили меня. И только моя любовь к ним и позволила стать мне тем, кто я есть.

Или кто я «нет»…

Короче, вот мы и плавно подошли к следующему переломному моменту в моей жизни. И лично для меня он стал даже более значимым, чем предыдущий. И каждое слово, каждое действие, каждое мгновение того дня такие яркие и чёткие, будто это было вчера.

* * *

Мелодичный перезвон водяных часов возвещает о конце урока. Дети вскакивают со своих мест, и мне приходится усаживать их обратно. Как говорится, звонок для учителя. Надо дать домашнее задание, убедиться, что все его записали и, самое главное, дождаться сопровождающего. Без него выпускать детей за пределы класса запрещено категорически. Домашка, наконец, записана, и начинается обычная возня с шепотками, смешками…

В дверь стучат: раз, два, три, пауза, раз, два, пауза, раз, два. Последовательность верная.

— Дети, тихо! Код «три»!

Код «три» означает готовность к условным неприятностям, например, если ты внутри Цитадели. Есть ещё код «два» — та же готовность, но на открытом пространстве, «раз» — нападение. Будь готов — всегда готов.

Абсолютно спокойно можно чувствовать себя только внутри учебного класса и детских спален: их стены, пол и потолок покрыты толстыми листами из сплава золота и серебра, который оказался непреодолим для любой твари. Остальные помещения пока что прикрыты лишь частично — решётками. Мы опустошили уже все ювелирные магазины в ближайших городах, но нужного количества пока не нарыли. Эх, нам бы до золотого запаса добраться…

Детвора шустро расхватывает щиты и собирается вместе: так я смогу прикрыть их всех одновременно.

— Кто? — спрашиваю я через дверь.

— Слава.

Голос, и правда, Славкин, глухой, с лёгкой хрипотцой.

— Как меня зовут?

— Антон.

— Девятнадцать минус восемь?

— Одиннадцать.

— Когда была Куликовская битва?

— 1380-й. 8 сентября.

— «Silentium».

— Молчи, скрывайся и таи, и чувства и мечты свои…

Так, первая проверка пройдена. Значит, мозги и, соответственно, тело там, за дверью, Славкины. Теперь остаётся удостовериться, что и мозгами, и телом управляет сам Славка.

Я открываю железную заслонку.

— Руку.

Слава просовывает руку в отверстие, я дотрагиваюсь до неё кончиком пальца и проникаю в его контур. Говорят, это не очень приятно, ты как будто чувствуешь, что внутри есть посторонний, но таковы правила — безопасность превыше всего. Честно говоря, я бы мог сделать это и не касаясь руки, но так мне проще, а в резерве всегда должен быть максимально возможный запас энергии. Вторая проверка подтверждает, что снаружи действительно Слава, и я отпираю дверь.

— Дети! «Три» в силе, стандартное построение.

Все одиннадцать детей встают за широкой Славкиной спиной: двое впереди, за ними три шеренги по трое, я замыкающий. Слава врубает защитное поле на полную и накрывает нас всех, я включаю сканирование, и мы выдвигаемся.

Конечно же, мы перестраховываемся. Ни одна серьёзная тварь ещё не смогла проникнуть в Цитадель: наш покой берегут и сенсы, и видящие, и бойцы, и золотая клетка. Но привычка быть всегда готовым к нападению — это залог выживания, а в случае с детьми вообще нет такого понятия, как излишняя предосторожность. Дети для нас не просто продолжение рода, а возможность склонить чашу весов в войне с тварями на свою сторону окончательно и бесповоротно. Чем младше были те, кто выжил, тем сильнее они становились после прохождения инициации. Я выдвинул теорию, что они легче и эффективнее впитывают в себя новый мир, становятся его частью, и, как следствие, получают от него бонусы. У нас есть две девочки и мальчик, девчонкам по четыре года, пацану пять, и я надеюсь дожить до их инициации и посмотреть, на что будут способны они. А очередное подтверждение своей теории я получу уже через пару месяцев, когда одиннадцать исполнится Семёну. Плюс-минус месяц — свидетельств о рождении у них, естественно, нет.

Мои размышления прерываются самым неприятным образом: резкий укол в висках с большой вероятностью означает, что прямо сейчас в непосредственной близости должно случиться что-то очень нехорошее.

— Раз! — кричу я, не дожидаясь пока «нехорошее» приобретёт конкретные формы.

Может, и нет ничего, но лучше перебдеть, чем

Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 4