возможно более». Однако вскоре 78-летний пророк революции умер, не справившись с простудной болезнью. В Дмитров отправили траурный поезд, который доставил тело для прощальной церемонии в Колонном зале Дома Союзов.
Тех его единомышленников, которые пребывали в тюрьмах, Дзержинский освободил под честное слово — чтобы и они могли проститься со своим учителем. Считается, что все они сдержали слово и в положенное время вернулись в казематы… От большевистской партии на могилу возложили венок с надписью: «Одному из наиболее преследуемых царизмом и международной контрреволюцией». На лентах венка от Совнаркома значилось: «Ветерану борьбы против царизма и буржуазии». Как ни странно, это были первые столь масштабные государственные похороны в Советской России.
Пламенный революционер
К анархистам в СССР относились двояко. Во многих книгах о Гражданской войне именно их представляют главными «врагами», «плохими парнями». Но Кропоткин был стал, считался великим теоретиком и не имели отношения к боевым группам, которые пытались поколебать власть большевиков. Поэтому и относились к нему уважительно. А после смерти, когда он стал совершенно безопасен, превратили в одну из икон русского революционного движения. Почти наравне с «первым русским марксистом» Георгием Плехановым. К этим гуру относились так почтительно, что даже прощали им особую позицию по отношению к Октябрю. Считалось, что Кропоткин в конце концов принял Октябрьскую революцию. В Москве и Дмитрове открыли музеи великого анархиста.
Что касается массовых преследований людей, которые называли себя последователями Кропоткина, они начались после его смерти — во время Кронштадтского восстания и позже.
Книги Кропоткина переиздавались, в том числе ставший классическим труд «Великая французская революция». В его честь называли улицы, города и станции метро. Правда, градостроители немного поиздевались над великим анархистом. Возле метро его имени стоит памятник бородатому человеку, но это — не Кропоткин, а Фридрих Энгельс. Москвичей этот факт десятилетиями вводил в путаницу.
Кропоткин и Французская революция
Эту историческую драму он изучал и любил всю жизнь. И понимал, как никто другой. Он понимал, что и в живой природе, и в обществе плавное течение эволюции неизбежно прерывается скачками, вызывающими быстрые изменения, которые втягивают в революционный процесс миллионы людей. Кропоткин осознавал, что без таких «локомотивов истории» невозможно развитие. Он сам десятилетиями приближал революцию в Европе и в России. Практик оказался и выдающимся теоретиком: Кропоткин написал одну из лучших в мире книг о Великой французской революции, хотя о ней написаны сотни исследований, романов, научно-популярных изданий.
К Франции он с детства относился с особой любовью, знал культуру этой страны. Во многом к этому юного князя подтолкнул воспитатель-француз, о котором Кропоткин на всю жизнь сохранил добрые воспоминания. В 1889 году мир отмечал 100-летие Великой французской революции. Кропоткин опубликовал к юбилею несколько статей. В 1893 году в Париже вышла его небольшая книжка «Великая революция», а затем в газете Жана Грава «Новые времена» на протяжении пяти лет публиковались большие статьи с продолжением, освещавшие отдельные стороны революционных событий столетней давности: об интеллектуальном движении XVIII века, о действиях жирондистов и якобинцев, о Конвенте, о парижских секциях, о крестьянских восстаниях, предшествовавших революции. 18 статей!
И он не оставил эту благодатную тему. Книга «Великая Французская революция 1789–1793» вышла в 1909 году одновременно в нескольких странах на французском, английском, немецком и испанском языках. На русском книга впервые вышла в Лондоне, в эмигрантской типографии. Вскоре появились новые издания на голландском, польском, шведском и итальянском. Историки отмечали, что Кропоткин первым показал революцию в объеме, раскрыл весь ее необъятный мир. И, прежде всего, он показал революционное движение народных масс: крестьян и городской бедноты. Об этом историки того времени (впрочем, как и нашего) вспоминали весьма скупо. Кропоткин первым показал революцию «снизу», а не глазами ее вождей и противников. Его современники считали движущей силой Французской революции буржуазию. Кропоткин показал революционную роль крестьянства. Логика Кропоткина проста и точна: «Если отчаяние и нищета толкали народ к бунту, то надежда на улучшение вела его к революции… Как и все революции, революция 1789 года совершилась благодаря надежде достигнуть тех или иных крупных результатов. Без этого не бывает революций». Французскую революцию принято называть буржуазной. А Кропоткин видел в ней ростки коммунистического сознания! И это не единственный урок, который он преподал современникам и нам… Книга принесла автору заслуженную мировую известность. Особенно почетно, что ее признали французские историки, для которых события, о которых писал Кропоткин — основа основ.
Конечно, Кропоткин в своем главном труде примеривался к российской реальности. Да, он надеялся увидеть Русскую революцию и верил, что она сумеет избежать искривлений, которых не избежала Французская. Изучая ход событий, предшествовавших революции во Франции, Кропоткин видел много схожего с тем, что происходило в России в 1860-х–80-х годах. В обеих случаях речь шла об отмене изжившего себя крепостного права, о быстром обнищании крестьянства, о недовольстве крестьянской массы. Просто во Франции всё происходило гораздо быстрее, а в России затянулось на десятилетия. Быть может, причиной тому — низкая плотность населения? Но Кропоткин верил в народ. Это — главное, священное слово для него. Он верил в жаков и в иванов и защищал их честь даже, если речь шла о трактовке давних французских революционных событий. Кропоткин писал народную летопись революцию, независимую от конъюнктуры, сложившейся в историографии. И оказался правдивее предшественников.
В России труд Кропоткина первым собирался издать Максим Горький в издательстве «Знание». Там уже выходило собрание сочинений князя-анархиста. Но в 1911 году издание было прекращено по цензурным соображениям — и книга о французской революции в то время так и не увидела свет на родине автора. Пришлось дожидаться политических перемен… Сегодня это — классика историографии. Без этой книги трудно понять смысл революционных процессов в любой стране. Кропоткин создал канон, который применим чуть ли не к любому времени. И забывать об этой книге — просто непростительное расточительство. Её следует перечитывать и штудировать — независимо от ваших политических взглядов. Дорогие друзья, надеемся, что это — сокращённое — издание классического труда Петра Кропоткина поможет многим из вам разобраться в перипетиях Великой революции.
Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»
Предисловие
Чем больше мы изучаем Французскую революцию, тем более мы узнаем, насколько еще несовершенна история этого громадного переворота: сколько в ней остается пробелов, сколько фактов, еще не разъясненных.
Дело в том, что революция, перевернувшая всю жизнь Франции и начавшая все перестраивать в несколько лет, представляет собой целый мир, полный жизни и действия. И если, изучая первых историков этой эпохи,
