не ожидая, создала гениальный по своей глупости конструкт! И мне до чесотки на зубах хочется его довести до ума!
— И долго собираешься возиться?
— Не очень… Думаю, лет за пятьдесят по местному времени вполне управлюсь. Тонкая работа не терпит суеты, а хорошая душа любит выдержку, знаешь ли!
— Хорошо-хорошо, развлекайся. Не буду больше мешать. В конце концов меня поставили всего лишь наблюдать за тобой…
— Ага, чёрную дыру тебе в матрицу сущности… О! Кстати, пока ты там не отвлёкся на свой любимый мир. Как дела с поимкой нашего Квазара? Долго хоть ждать ещё? Корпус Судей помнится грозился ему всевозможными карами, — яркий шар плазмы с улыбкой «до ушей» ещё шире растянул зубастую пасть, повернувшись в сторону потока сознания собеседника.
— Пока что эта козявка ловко затерялась в потоках времени междумирья. Но он не уйдёт от судей, даже не надейся!
— Да я просто так спросил. Мне-то всё равно. Всё, потухни уже, надзиратель…
Ответа тем не менее не последовало.
— Хо… неужели-таки ушёл? Наконец-то мы с тобой здесь одни, маленькая большая душа! — продолжая ковыряться в душе, разобранной на составляющие, Солерод начал по привычке общаться с предметом своих изысканий и экспериментов, — Вот так и живём, Азраил. Делай добрые дела другим Богам, потом сам ещё и виноватым окажешься. И тебя вот чуть дура та не загубила, чтоб ей икалось до конца времён… Ну ничего, сейчас мы тебя подлатаем, оковы сотрём, внешние каналы лишние отсечём… и оставим запекаться до готовности. Ещё пару… сотен… миллионов штришков, и будешь лучше прежнего! И не бойся малыш, не убью я твоих слуг. Ты ещё мне с ними ещё послужишь… ху-ху-ху!..
Работа над новой пешкой весьма многообещающего потенциала продолжилась дальше, а время в этом измерении всё также продолжало течь неумолимым потоком.
Год 2130-й от Р. Х.
— Здравствуй, Азраил.
Когда я очнулся от забытья, в которое меня отправила богиня Сайфулай, передо мной открылась сюрреалистическая картина: огромное белое солнце, скалящееся на меня огромной улыбкой… с чёрными как ночь зубами. Бррр! Мне даже показалось, что оно со мной говорит. Я совсем свихнулся что ли?
— Нет, ты вполне вменяем, — снова заговорило солнце, обжигая меня своим ярким огнём.
— …
— Что такое? У тебя нет настроения говорить?
— Ещё один чокнутый Бог на мою голову. Не вижу причин для энтузиазма.
— Как это не видишь? А новая жизнь? Новые впечатления? А возможность завести новые знакомства⁈ — закружилось вокруг меня улыбчивое солнце.
— На хер эти знакомства. Сайфулай тоже намекала на награды, а всё, что я получил за мою работу, это забвение. Я даже не знаю, сколько времени прошло, и живы ли ещё мои дети! Чёрт, да я даже детей своих не всех видел! — начал я заводиться, — Вышвырнула меня из мира словно отработанный гандон и плевать было на мои достижения. Империя, жёны, дети, друзья — всё у меня отняла, стараясука! О какой радости, дьявол тебя задери, ты говоришь⁈ У меня нет желания проходить через всё это снова…
Вдруг в поле моего зрения появился небольшой шар, начавший расти с безумной скоростью. И вскоре я узнал в его очертаниях «Богиню-Мать». Мой флагман и мою Калипсо — приёмную дочь в виде ожившего корабля! Очень скоро мы прошли сквозь фюзеляж, словно призраки понизили переборки и технические отсеки, оказавшись в обеденной зале, рассчитанной на большие приёмы. А там… там стояли мои жёны и дети. Даже те, чьё рождение я не застал — в них всё равно угадывались черты отца и их матерей. У меня аж сердце защемило, хоть я и был лишён тела как такового. Это был удар поддых…
— Сколько эмоций… сколь ненависти… но ими делу не помочь, смертный. Ты и сам это знаешь. На борту этого корабля, как видишь, находятся твои жёны, и твои дети. Или точнее их точные копии, создание мной спустя пять лет после твоего исчезновения из мира Сайфулай. Копии точные со всей их памятью и опытом, и даже чувствами. Оригиналы, как понимаешь, так и остались в мире Сайфулай, причём там прошло уже семьдесят шесть лет, так что вариант с ними будет для тебя так себе. Лучшего тебе никто из богов не предложит, поверь! Скорей они бы часть твоей памяти стёрли, заставив и дальше работать бесплатно. Я же отдам тебе твой корабль в награду совершенно добровольно, ещё и любимых родных тебе верну, — раскалённый шар размером с мою голову медленно кружил вокруг, скалясь своей странной улыбкой. Говорил он со мной, не размыкая стиснутых чёрных зубов.
— И что взамен? — мрачно подумал я.
— Сущая ерунда! Как только ты обезопасишь одну важную мне планету — награда твоя. И более того, я дам тебе отпуск от дел… скажем на шестьсот лет.
— Не верю я в доброту богов. В чём подвох?
— Ты будешь отлучён от силы Бога. Ты говорил о своих достижениях? Забудь — та сила была не твоя. Она была заёмной — ты лишь её направлял. Хитрый ход, не спорю, но не для нашего случая. Ты будешь действовать скрытно, не привлекая к себе лично внимания — твоих навыков вполне для этого хватит. Ну и третье, мне довольно скучно! Так что развлечёшь меня немного, — солнце вновь как-то гаденько улыбнулось, отчего мне стало совсем не по себе.
— Допустим, я соглашусь. Что значит не привлекать внимания? Сидеть и ничего не делать?
— Действовать исподволь, под личиной, удалённо через других, под прикрытием официальных сил или просто инкогнито, — мне что тебе всё разжёвывать⁈ И тем более никаких разговоров о богах, мне там новые культы ни к чему. Понял?
— Понял… — мрачно подумал я, решив, что особо деваться некуда. Даже если обманет, всё лучше, чем забвение. Быть настолько беспомощным мне было противно до тошноты! Ну а если слово сдержит, оно того точно стоило. Ещё раз с тоской оглядев своих сыновей и дочерей, что застыли в различных позах, а также своих милых жён, я наконец решился дать согласие.
— Договорились.
— Отлично! Ах да, и не вздумай сводить счёты с жизнью — запру в наказание в теле секс рабыни, или ещё что похуже придумаю. А теперь иди! Земля уже ждёт.
«Что? Земля⁈» — последняя тревожная мысль унеслась прочь в новой вспышке беспамятства.
* * *
Пробуждение вышло крайне неприятным. Осознав окружающий меня мир, и себя самого, я тотчас согнулся в рвотном спазме.
— Бгруэ-э! — меня рвало желчью и пахнущими какой-то химией сгустками. Тело бил озноб, кости ломило от холода, голова раскалывалась от боли, а пальцы до онемения
