не виден.
Я смотрю на Клару, у которой от шока отвисла челюсть, между бровей пролегла тревожная складка, а рука прижата к груди, как будто ей нужно держаться за свое сердце. Медленно ее рука движется к стоящему рядом старинному телефону с дисковым набором, и она снимает трубку, набирая три цифры.
В этот момент я понимаю, что мы в полном дерьме, и все из-за Джексона Пирса.
― Уэйн, перестань. Ты знаешь меня с тех пор, как я была в пеленках. Это выглядит немного экстремально для незначительного… небольшого разногласия, ― бормочу я.
Уэйн усмехается, качает головой, поправляя шляпу, и его блестящий значок шерифа блестит в огнях магазина. ― Незначительное, Эмма? Вы двое, ― он указывает на Джексона и меня, ― уничтожили товаров на сумму более десяти тысяч долларов! Давайте даже не будем вдаваться в детали того, с чем придется разбираться бедной Кларе, ведь вы оба проведете ночь в камере. Вы чуть не довели эту милую старушку до сердечного приступа.
У меня отвисла челюсть.
В камере? В смысле… в тюрьме?
Не то чтобы в Клубничной Лощине была настоящая тюрьма. Скорее, это просто маленькая камера четыре на четыре со старой ржавой дверью.
Но все же…
Конечно, он не собирается сажать меня в камеру, как какого-то… преступника. Подождите, пока мои родители узнают об этом. Они могут буквально убить меня.
― Ты бросаешь нас в вытрезвитель? Мы даже не пьяны, Уэйн! ― Джексон застонал. ― Да ладно, чувак. Раз в жизни я вынужден согласиться с Эмми. У нас возникли небольшие разногласия, а несчастные случаи случаются. Ты же знаешь. Мы оплатим ущерб и приведем все в порядок.
― Конечно, я это сделаю. ― Уэйн кивает, скрещивая руки на груди. ― И это был не несчастный случай, Джексон. Послушайте, с нас хватит.
Он сжимает переносицу и выдыхает, когда его глаза закрываются. Когда он открывает их, они наполнены разочарованием. ― Обе ваши семьи занимаются этим уже много лет, и всем в городе это уже порядком надоело. Я серьезно. Вы не оставили мне другого выбора.
Я вижу, как Джексон качает головой рядом со мной, прежде чем ответить: ― Да? Это будет отличная тема для разговора на следующей покерной вечеринке. Выпьем по кружке пива и расскажем всем парням о том, как ты бросил меня в тюрьму за драку с Эмми Уортингтон.
Я фыркнула.
Конечно, Джексон Пирс будет играть в покер с шерифом. Жаль, что эта маленькая деталь не помогает в данной ситуации, поскольку мы собираемся провести ночь в тюрьме, и все потому, что у него уровень зрелости как у подростка.
Некоторые из нас уже выросли, но он, очевидно, все тот же незрелый мальчишка, каким был в школе.
Очевидно, что во всем этом виноват он.
Если бы он просто отпустил этого дурацкого щелкунчика и оставил меня в покое, то ничего бы этого не случилось.
Но нет, он должен был попытаться превзойти меня, как он и его семья всегда делали.
― Да, может быть, вам обоим не стоило ввязываться в драку посреди магазина и ломать кучу дерьма, а? А теперь пошли. Не заставляйте меня надевать на вас наручники.
Мои глаза расширяются, а в горле поднимается паника. ― Ты… не сделаешь этого.
Его брови поднимаются. ― Испытай меня.
Отлично.
Добавим преступника в список моих самых привлекательных качеств.
Глава 2
Ты злой, Джексон Пирс
Джексон
Звук захлопнувшейся металлической двери эхом отражается от бетонных стен ― глухой звук, в котором чувствуется завершенность. Мой взгляд встречается со взглядом Уэйна, и я просто качаю головой, в раздражении отталкиваясь от прутьев.
Этот гребаный мудак действительно посадил меня в тюрьму.
Я не думал, что у него хватит смелости сделать это, и он, черт возьми, доказал, что я ошибался.
Эмма вздыхает позади меня, и когда я поворачиваюсь к ней лицом, она скрещивает руки на груди, плотная ткань ее изумрудно-зеленого свитера облегает ее так, что невозможно не смотреть. Но, с другой стороны, когда это я не смотрел на Эмму Уортингтон?
Ее невозможно не заметить. Даже если она мой враг с рождения.
Ее длинные светло-медовые волосы шелковистыми локонами ниспадают до талии. Красные губы слегка поблекли, но от этого не стали менее привлекательными для поцелуев. Ее ярко-голубые глаза обрамлены длинными, густыми, темными ресницами, которые целуют ее веки.
Она не просто красива. Она из тех, кто высасывает весь воздух в комнате, как только входит в нее.
Черт, я ненавижу то, что она меня привлекает. Она ― последний человек, которого я должен хотеть, но… Я ничего не могу с собой поделать. Не то чтобы я признался в этом кому-то вслух. Нет, это дерьмо останется запертым в моем мозгу, где ледяная принцесса не сможет использовать мою слабость как оружие против меня.
Она бы точно так поступила.
― Ты ведь знаешь, что это все твоя вина, верно? ― сердито говорит она, прислонившись к задней стенке бетонной камеры. Плохо, что сама камера размером с небольшой чулан, и здесь есть только одна скамейка, которая стоит в стороне, длиной примерно в несколько футов.
Очевидно, что это место строили не для комфорта. Но, наверное, тюремная камера и не должна быть удобной.
― Моя вина? ― Я усмехаюсь. ― Извини, ледяная принцесса, но если бы ты не пыталась драться со мной из-за проклятой рождественской игрушки, то нас бы сейчас здесь не было. Ты могла бы сидеть в своем особняке, потягивать дорогое вино, сжимать в руках жемчуг и делать вид, что мир идеален.
Она смеется, это звучит натянуто и лишено какого-либо веселья. ― Я знаю тебя, Джексон Пирс. Я совсем не удивлена, что ты опустился так низко. Дай угадаю, это какой-то сложный план, чтобы испортить нашу вечеринку? Покупка игрушки, которая тебе даже не нравится, чтобы мы не смогли ее получить. Похоже, это очень в духе твоей семьи. Это очень по-пирсовски. Ты узнал, что мои родители теперь поручили организацию вечеринки мне, и ты решил сорвать мне праздник. Трахнуть меня, да?
Господи. Ну вот, блядь, и все.
Все возвращается к этим богом забытым вечеринкам. Каждый раз, черт возьми.
Уортингтоны и Пирсы уже много лет враждуют из-за конкурирующих городских рождественских вечеринок, поэтому наша взаимная неприязнь всегда усиливается в праздничный сезон.
Но с чего все
