этом опыт В. Зеньковского. Помимо ближайшего (неокантианского) круга в книге также прослеживаются связи С. И. Гессена с Р. О. Якобсоном, Н. С. Трубецким, С. И. Карцевским, Д. И. Чижевским и многими другими интеллектуалами того времени. Особый раздел книги посвящен эпистолярному общению Гессена с Э. К. Метнером, Б. А. Кистяковским, Вяч. И. Ивановым, М. М. Замятниной, Й. Коном (письма обстоятельно прокомментированы В. В. Саповым).
Эта книга может стать стимулом и основой дальнейших исследований – диссертаций, архивных поисков, историко-философских реконструкций, анализирующих «сферу разговора» С. И. Гессена. Если мы хотим вернуть философа в жизнь, актуализировать его идеи, встраивая их в сегодняшние политические, социальные и философские контексты, то нам необходим именно такого рода анализ его идейного наследия. Нам нужно понять, в каком «разговоре» он творил, а для этого необходимо не только воссоздать его биографический контекст, в томе он представлен достаточно полно, в том числе и деятельность С. Гессена в томский период, о чем свидетельствуют статьи Л. М. Найбороденко и С. Ф. Фоминых, а также материалы Хроники. Важно реконструировать круг его философского общения (прямого или опосредованного). И когда мы обсуждаем идеи Гессена, речь должна идти не только об общении с неокантианцами, прямом или литературном, не только о круге общения, связанном с религиозными идеями, но и о сфере разговора с философами совсем иных направлений. Все эти связующие нити открывают перспективы для дальнейших исследований «сферы разговора» русских философов. И мы полагаем, что главная заслуга этой книги (и Серии в целом) – выявление именно такого рода перспектив, позволяющих погрузить идейное наследие русских философов первой половины ХХ века в современную актуальную проблематику.
«Предание» Гессена это «задание» не только для авторов книги, но для каждого современного интеллектуала. И наполняя сегодня смыслом каждый момент нашей жизни, мы осуществляем философско-педагогический идеал человечности, о котором мечтал С. И. Гессен.
В. В. Сапов, Т. Г. Щедрина
Раздел I
Философские идеи Сергея Гессена
Сергей Гессен: философ в изгнании[2]
А. Валицкий
Сергей Иосифович Гессен (1887–1950) – философ, почти совершенно забытый на своей родине. Лишь в последнее время, когда началось возвращение в Россию наследия забытых и одиозных некогда в СССР ученых-эмигрантов, имя Гессена стало появляться на страницах русских научных изданий. Однако если современному читателю хотя бы понаслышке и известна деятельность Гессена как теоретика педагогики[3], то о Гессене-философе до сих пор вспоминают в основном лишь в контексте философской полемики, разгоревшейся по поводу международного проекта издания философского ежегодника «Логос»[4]. Но организационно-редакторская деятельность в ту пору совсем еще юного Гессена знаменовала лишь начало его творческого пути в философии. Вместе с тем дальнейшая жизнь и творческая эволюция философа все еще остаются малоизученными. Обстоятельства сложились так, что годы расцвета, время проявления наивысших творческих сил совпали для Гессена (да и не для него одного) с порой страшных потрясений, утраты Родины, трудных многолетних скитаний. В результате большая часть его работ была написана в эмиграции, публиковалась, как правило, на иностранных языках (немецком, чешском, польском) и, стало быть, оказалась недоступна для изучения в СССР, а за рубежом он как философ не получил должного признания. Здесь вряд ли стоит пересказывать подробности его биографии – Гессен сам рассказал о перипетиях своей нелегкой жизни в «Автобиографии», которая публикуется в приложении к настоящему тому[5]. Однако стоит остановиться на некоторых ключевых моментах его жизненного пути с тем, чтобы полнее представить себе результаты его философской деятельности, проследить этапы его духовной эволюции, ее причины и смысл.
С ранних лет на Сергея Гессена оказывала постоянное влияние профессиональная и политическая деятельность его отца, видного юриста и одного из основателей партии кадетов Иосифа Владимировича Гессена. Еще гимназистом он оказывал помощь отцу в издании кадетской газеты «Право»[6]. Постоянная углубленность в правовую проблематику (это и его постоянное сотрудничество с отцовской газетой, и собственные исследования на правовые темы, например, «Философия наказания» в «Логосе»[7]) впоследствии даже ввели в заблуждение о. В. Зеньковского, считавшего Гессена юристом по образованию[8]. Но в своих политических пристрастиях Сергей оказался куда левее своего отца. В политике его привлекал средний путь между либерализмом и социализмом; еще в гимназии он вступил в революционный кружок – секцию «Северного союза гимназистов». В Германии, куда он отправится сразу после получения аттестата зрелости, научные интересы заслонят собой политику, но социалистические симпатии сохранятся у Гессена на всю жизнь, и в Февральскую революцию именно левые убеждения приведут его в плехановскую группу «Единство» (правда, с точки зрения революционной социал-демократии, эта социал-демократическая группировка имела крайне правый характер).
Хотя в чисто политическом плане деятельность Г. В. Плеханова с его соратниками после Февральской революции была обречена на провал, эта полоса жизни Гессена не прошла бесследно: именно в 1917 г. он начинает разработку исследования постоянно занимавшей его проблемы: места правового социализма и эволюции современного государства. Брошюра «Политическая свобода и социализм»[9], написанная для серии популярных изданий «Библиотека свободного гражданина», стала первым наброском его будущей концепции генезиса и развития идеи современного правового государства.
Спустя десять лет Гессен разовьет свои представления о «старом» и «новом» либерализме в цикле статей, напечатанных на страницах парижских «Современных записок». Работа будет по достоинству оценена рецензентами, рекомендована к отдельному изданию, но по стечению ряда обстоятельств так и останется лежать в архиве автора практически в готовом виде[10].
Годы в эмиграции (Берлин и затем вскоре Прага) до середины 30-х гг. стали трудным периодом в биографии философа. Жизнь в Праге не давала ощущения прочности положения, и эта материальная неопределенность лишала его возможности систематически работать над своими излюбленными темами – проблемой формирования личности, идущей от риккертианской теории ценностей, которую Гессен развил в стройную теорию своей «социальной педагогики», и проблемой развития правового государства, его судьбы в ходе исторического прогресса, а в связи с этой проблемой и вопросом о сущности права и его месте в истории человечества. Только переезд в Польшу в 1936 г. наконец позволил Гессену начать стабильную жизнь. Именно Польша стала для него второй отчизной. Этот недолгий период до начала Второй мировой войны станет для Гессена чрезвычайно плодотворным – ведь упомянутые выше темы разрабатывались им с величайшей тщательностью именно в эти годы. Конечно, педагогическая деятельность отнимала у Гессена много сил и времени. Но она же создала философу во всей Польше славу крупного ученого-педагога.
К сожалению, в Польше Гессен не нашел своего места как
