не помнила, что же это такое. Скажу больше, я понятия не имела, что такая революция когда-то была.
- Черт, Астахова, ты даже элементарного не знаешь. О какой академической оценке идет речь? Встретишь Новый год и вперед, на пересдачу.
- Новый год, - грустно протянула я, поднимаясь со стула. – С наступающим, Илья Юрьевич.
- С наступающим, - в тон мне ответил Соломонов. – Вон смотри, снег летает и кружится, тихо на асфальт ложится… Должно быть новогоднее настроение, а ты практически слезы льешь.
- Вы стихами говорите, Илья Юрьевич, - постаралась я выдавить из себя улыбку, скидывая в рюкзак ручку и изрядно полегчавшую тетрадь, большая часть которой ушла на шпоры, а вторая половина – на черновики.
- Стихами?..
- Ну да, - улыбнулась я: –
Снег летает и кружится,
Тихо на асфальт ложится,
За окном мороз и стужа,
Гладким льдом покрылись лужи!
И сквозь эту красоту,
С Новым годом на носу
К нам примчался Дед Мороз
Счастье к празднику принес! *(здесь и далее автор не известен)
Всего доброго, Илья Юрьевич.
- Стоять! – крикнул Илья Юрьевич, когда я практически дошла до дверей аудитории. – Ну-ка, иди сюда, вновь будем обсуждать с тобой твою "тройку".
Я непонимающе посмотрела на преподавателя, но два раза мне повторять не нужно – через секунду я уже сидела на стуле рядом с Соломоновым.
- "Тройка" нужна? – я утвердительно кивнула головой. – Тогда всю следующую неделю ты будешь исполнять роль Снегурочки.
- Что? – только и смогла сказать я. – Я не могу.
- "Тройка", Астахова. Прямо сейчас. Без пересдач.
- Илья Юрьевич, я, правда, не могу. У меня работа…
- О как, - ухмыльнулся историк, а я схватилась за голову. Язык без костей!
- Студентка, очница, стипендиатка… Ты же знаешь, что я обязан об этом доложить в деканат.
- Если вы нарисуете мне "тройку", я и без этого лишусь стипендии, - огрызнулась я.
- Но без пересдач. У вас же с начала семестра сразу практика… А так тебе придется сюда ездить, сдавать…
- Илья Юрьевич, - спокойно сказала я. - Давайте вы мне теперь все по порядку объясните без угроз и намеков.
- Со следующей недели начинается обязательное мероприятие – поздравление школ и интернатов, находящихся под покровительством нашего университета. Раньше этим занималась Вероника Моисеевна, но сейчас она находится в интересном положении и отлучиться дальше, чем на триста метров от туалета, не может, поэтому ректор университета поручил мне эту миссию.
- А я здесь при чем? – непонимающе нахмурилась я.
- Какой Дед Мороз без Снегурочки? – недовольно пояснил Соломонов.
- Илья Юрьевич, а может, вы мне просто так нарисуете "тройку"? Без исполнения роли Снегурочки. Я ведь, правда, работаю, мне некогда бегать по городу в костюме из секс-шопа.
- Астахова, ты думаешь, что я счастлив? Думаешь, мне больше заняться нечем, кроме как изображать из себя Деда Мороза? У меня, знаешь ли, помимо вас, оболтусов, тоже есть работа.
- Ну так, может быть, вы наймете кого-нибудь, кто справится лучше нас с этой миссией? – заискивающе спросила я.
- Нет, - отрезал Илья Юрьевич. - Пресса будет снимать, а потом писать восхвалительные оды нашему университету. Ты же понимаешь, что это реклама.
- Но ведь…
- Астахова Катя, - он заглянул в журнал, чтобы уточнить мое имя. – Тебе нужна эта оценка?
- О-о-о-очень.
- Ну тогда готовься, завтра выдадут сценарий и график: кого и когда мы с тобой посещаем.
- Стыдоба какая, - я нехотя поднялась со стула. – Меня же одногруппники потом засмеют.
- Все во имя академической оценки, - с ухмылкой парировал Илья Юрьевич.
- Может, все же договоримся на "четверку", так сказать, за пять минут позора? – предприняла я очередную попытку.
- Иди, Астахова, посмотрим, как ты отыграешь. Может, это ты мне декларируешь стихи не хуже, чем на литературном конкурсе. А перед пятью десятком детских глазок сдуешься и пару слов связать не сможешь?
- Не исключаю и такой вариант, поэтому оценка «хорошо» будет мне стимулом.
Соломонов засмеялся, а я, не дождавшись ответа, покинула аудиторию.
На улице было морозно. Пуховичок, купленный мною еще года четыре назад, уже совершено перестал греть: пух сбился комьями, мех с капюшона некрасиво свалялся, а цвет потерял свою насыщенность. Экзамен занял намного больше времени, чем я рассчитывала, поэтому пришлось плюнуть на экономию, запрыгивая в маршрутку, что за считанные минуты довезет меня до бизнес-центра, в котором «Корса-Плюс» арендует место. «Корса-Плюс» – небольшая фирма, занимающаяся строительным подрядом: начиная от установки теплиц на дачах, заканчивая ремонтом квартир. Скажу честно, до квартир бизнес-сегмента мы не доросли: большая конкуренция, большие затраты, а вот квартиры эконом и комфорт-класса приводили в порядок. И числилась я в этой фирме ни много ни мало – юрисконсультом. Конечно, учитывая мою специальность, – это было более, чем круто, но по сути я являлась всего-навсего секретарем: принеси, подай, пошел подальше, не мешай, ну и так далее. Директором, основателем и главным бухгалтером «Корса-Плюс» был Павел Олегович Райко. Платил он, не могу сказать, что много, но этого вполне хватало на то, чтобы жить отдельно от родителей, покупать себе еду и периодически менять одежду. Конечно, как и любому человеку, хотелось бы больше. Но учитывая то, на какие уступки ради моего образования готов был идти наш бессменный руководитель, я гордилась и тем, что есть.
- Катерина! - недовольно окрикнул Павел Олегович. - Ты обещала появиться до обеда, а сейчас уже начало второго.
- Простите, задержали обстоятельства. Экзамен затянулся.
Я влетела в приемную, как метеор, быстрее скидывая с себя куртку и включая компьютер. На столе уже красовалась красная папка, означавшая, что Павел Олегович просмотрел вчерашнюю почту. На краю стола уже стояла пустая чашка, что значило, что Павел Олегович уже выпил свой обеденный кофе. Окно раскрыто настежь, позволяя снежинкам покрывать подоконник с цветами белым снегом, что означало, что к нашему генеральному директору уже заходила Элеонора – бывшая жена, не знавшая меры в парфюме.
Работа затянула. Быстро расправившись с текучкой, мне предстояло подготовить годовой отчет, с которым я провозилась до конца дня. Ну как, до конца дня. До конца вечера, переросшего в ночь. Все сотрудники фирмы уже покинули стены родного офиса, оставив только меня, главного юриста и Павла Олеговича.
В одиннадцать часов вечера из своего кабинета вышел Павел Олегович, давая команду расходиться,
