девочки закрутили скакалку ещё сильнее, чтобы убедиться в том, что я точно упаду. Именно это и произошло. Как только я подпрыгнула, скакалка ударила по моим голеням, подсекая ноги. Я так сильно ударилась об асфальт, что из моих легких выбило весь воздух.
В ушах звенело, пока я лежала грудой на земле. Мне не нужно было смотреть на свои коленки, чтобы знать о том, что они были ободраны и кровоточили. Мои локти горели огнём, а в кожу ладоней впились мелкие камушки.
Дети, наблюдавшие за этой картиной, теперь стояли плотной стеной вокруг меня. И в этом небольшом кругу эхом разносились смех и гадкие прозвища. Прозвища, которые я никогда не смогу повторить своей маме, если она спросит.
Я проглотила комок в горле, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать — и не позволить им победить и узнать, что они задели мои чувства. Это была проигрышная битва. Мои щёки уже были мокрыми, и рыдания поднимались изнутри.
Больше всего на свете мне хотелось, чтобы меня забрала мама и отвезла домой. Никогда не хотела сюда возвращаться. Я мечтала переехать в другой город, где никто бы не знал меня. Куда-то, где я могла бы начать все заново и завести друзей.
— Хэдли, ты в порядке?
Я подняла глаза и заморгала сквозь мокрые ресницы.
Ригли Брукс, самый популярный пятиклассник и мой сосед, живущий ниже по улице, присел на корточки рядом со мной. Он смотрел на меня с жалостью, и я ненавидела его за это. Он знал, что я не в порядке. Он также знал, что я наверняка не захочу принять его помощь, когда все эти дети стоят вокруг меня. Я точно предпочла бы сейчас Клэр ему.
— Твои коленки очень сильно поранены. Нужно отвести тебя к медпункт, — сказал он.
Затем обернул свою руку вокруг моей спины и взял меня под мышки, стараясь поднять на трясущиеся ноги. Я зашипела от боли.
— Ригли, вечный помощник в печальных делах, — издевательски заметил Стюарт, мальчик, которого я ненавидела с детсада.
— Заткнись, Стью. Иначе, я надеру твой зад прямо перед всеми, и ты знаешь, что я могу, — пригрозил Ригли.
— Ладно, чувак, я просто пошутил.
Как бы не так. Стюарт всегда издевался надо мной. А Ригли помогал мне только потому, что его мама хорошо воспитала.
— Что здесь происходит? — обеспокоенно спросила моя учительница, мисс Санфорд.
Ну, ещё бы, теперь она появилась. Я хотела закатить глаза от такого совпадения. Конечно, мне везло, когда что-то этакое случалось, взрослый обязательно должен был появиться только после того, как действительно был мне нужен.
Можете с таким же успехом уйти, мисс Санфорд. Ригли уже здесь, спасает этот день, — подумала я про себя.
— Просто обопрись об меня, — прошептал он мне на ухо.
— Проводи её к медсестре, пожалуйста.
Ригли кивнул. Его длинные, как у Джастина Бибера, волосы упали ему на глаза. Сейчас так ходили все мальчишки. Я ненавидела это. Но, должна была признать, Ригли больше всех шла эта прическа. Как, впрочем, и все что его касалось, было лучше, чем у остальных. Эта мысль моментально заставила меня забыть о боли. Мне нравился Ригли, правда. Но в тоже время я его ненавидела. Ненавидела то, что ему всё легко давалось. Я ненавидела, что каждый мальчик в нашей школе мечтал быть таким же, как и он. И ненавидела то, что каждая девочка желала, чтобы он стал её бойфрендом.
Но больше всего я ненавидела его потому, что всю свою жизнь, которую провела в пяти домах от его собственного, он играл со мной только потому, что наши родители были друзьями, ему приходилось. Он не догадывался, что уже давно мне очень нравился.
Ригли молчал, пока я ковыляла в медпункт. И я была благодарна за это. Когда мы пришли, женщина, которую видела всего раз в жизни в третьем классе, когда у меня неожиданно заболела спина, взглянула на нас поверх журнала «Хорошая домохозяйка». Заметив мои разодранные коленки, она ахнула.
— О, боже, что случилось?
Она напомнила мне мою маму.
— Я упала.
Она опустилась передо мной, чтобы лучше рассмотреть повреждения.
— Я это вижу. Кажется, довольно сильно, не так ли?
— Да, мэм.
— Она была на улице, когда несколько девочек… уф…
Ригли оборвал себя на полуслове, когда мой локоть врезался ему в живот.
— Я бежала и наступила на шнурки своих кед, — ответила я, свирепо взглянув на него.
Он выглядел ошарашенным.
Медсестра открыла бутылочку с перекисью водорода и смочила несколько ватных дисков.
Я не собиралась становиться сплетницей. Заслужила ли я, чтобы надо мной так насмехались? Нет. Но если я скажу медсестре, учителю или родителям, что в действительности произошло, станет только хуже. Я не была настолько наивной, чтоб не понимать этого.
— Хм… ясно… кажется, шнурки подставили тебя. Сейчас я промою твои раны. Перекись не жжется, но мои прикосновения могут быть неприятны.
Она промокнула чувствительное место. Я зашипела.
— Молодой человек, вы свободны. Можете возвращаться в класс. Я предполагаю, вам не понадобиться записка?
Ригли пристально смотрел, как она обрабатывает мои раны.
— Нет, мэм, перемена еще не закончилась.
— Тогда иди. Я позабочусь о ней, — она послала ему мягкую улыбку.
Он кивнул и встретился со мной взглядом. Я хотела, чтобы он остался, но в тоже время, чтобы ушел. По каким-то причинам, он действительно казался неравнодушным, не только потому, что был должен.
Мне нужно было поблагодарить его, но слова не вылетали из моего рта.
Я испытывала разочарование и спектр других противоречивых эмоций.
Когда он поднялся и направился к выходу, я следила за каждым его шагом. Прямо перед тем, как свернуть за угол, он обернулся и проговорил:
— Надеюсь, ты будешь в порядке, Хэдли.
Затем он исчез. Не думала, что эти слова будут сопровождать меня, пока я буду взрослеть, но знала, что они что-то значили для меня. Новый поток слёз ринулся вниз по моим щекам.
— Я позвоню твоей маме, чтобы она забрала тебя. Думаю, теплая ванна и немного мороженого помогут этим царапинам быстрее зажить, — она подмигнула мне.
Пока она говорила по телефону, слова: «Надеюсь, ты будешь в порядке, Хэдли» крутились в моей голове. Он действительно имел их в виду. Ожесточение, которое я чувствовала к нему, рассыпалось на куски. Эти шесть коротких слов пронзили меня. Вот тогда я и поняла, что влюбилась в Ригли Брукса.
Глава 1
ЛГУ (прим.: LSU — Луизианский Государственный Университет) был всем, на что я надеялась и о чём
