важен. Но еще важнее обстоятельства его репрезентации. Необычайно важна, например, цель высказывания. А еще важнее – его субъект.
Говоря попросту, важнее всего не ЧТО и не КАК и даже не ЗАЧЕМ, а КТО.
Именно в «кто» содержится и подлинное содержание любого высказывания, и его целеполагание.
И если мы задумываемся над тем, кто, что и зачем сказал, то, по крайней мере, не следует забывать, что мы думаем не о том, кто ЧТО сказал, а о том, КТО что сказал.
«И» или «или»
Друзья мои, как вам кажется, прекрасен наш союз? Или так, не очень?
Это я всего лишь про соединительный союз «и» в словосочетании «свобода и порядок».
Во всех обществах современного мира, во всех обществах, где этот союз сохраняет свою непреходящую актуальность, он подвергался и продолжает подвергаться серьезным испытаниям истории. Войны, стихийные бедствия, кризисы, терроризм постоянно ставят перед государством и обществом сакраментальный вопрос: «и» или «или»?
С такой роковой альтернативой столкнулся цивилизованный мир после атаки на Нью-Йоркские башни-близнецы. Эта была атака на прекрасный и, в общем-то, единственно возможный союз, хотя за его спиной, потирая ручонки и глумливо скалясь, всегда маячит и ждет своего часа коварный «или».
Современный цивилизованный мир, чья история развивалась мучительно и кроваво, но – что главное – линейно и поступательно, выстрадал свое прочное «и», каким бы испытаниям оно ни подвергалось. Общества же, исторически склонные к тоталитарности, живут с «или».
И очень неравные части такого общества по своим социальным устремлениям располагаются по разные стороны от этого «или».
Когда-то в среде советской интеллигенции был популярен журнал «Химия и жизнь». Он, несмотря на скучное название, был довольно веселым, как тогда говорили, отвязным, современно иллюстрированным и при этом весьма познавательным. Шутники же называли его «Химия или жизнь».
Словосочетание «свобода и порядок» не очень работает в наших широтах, и это надо признать.
Необходимо выбирать. Выбирать между гвалтом и толкотней привокзальной площади и благоговейной тишиной анатомического театра. Между крикливым базаром и торжественным кладбищенским покоем.
И никуда не деться от фатальной необходимости выбора между свободой и порядком, притом что свобода, как правило, понимается как безнаказанное битье витрин, а порядок – как сплошной, равномерно размазанный по всей необъятной территории страны опорный пункт милиции – вроде как в знаменитом стихотворении Дмитрия Александровича Пригова: «Когда все братья будут люди, и каждый – милиционер».
А вот другая, параллельная реальность предполагает, что свобода и порядок не только совместимы, но и вполне претворены в жизнь в одной отдельно взятой, то есть в нашей, стране.
Всё, в общем-то, так и есть, если, конечно, и то и другое подвергнуть тщательной «суверенной» интерпретации. В этих делах мастеров у нас хватает.
Все вполне совмещается и существует в нежном диалектическом единстве и согласии, если под «порядком» понимать тотальную безальтернативность политической и общественной жизни, а под свободой – полную свободу гражданина выбрать, что ему больше нравится: пойти на протестный митинг и получить там увесистой дубиной по пояснице или остаться дома и смотреть душераздирающие новости про то, как наймиты НАТО и Госдепа пытаются расшатать нашу лодку.
Именно такая свобода и такой порядок отлично уживаются в нашем государстве.
Интересный, кстати, возникает вопрос такого, например, свойства.
Вот, скажем, избиения силами полиции и нацгвардии безоружных людей, вышедших на улицы и якобы мешающих проходу других граждан к своим телевизорам, имеют отношение к порядку или к чему-то еще? А дикие в своем демонстративном беззаконии судебные приговоры? А абсолютно презрительные по отношению к основным пунктам Основного закона высказывания того, кто в соответствии с этим самым Законом числится его гарантом?
Это все про порядок?
Вроде бы да, если учитывать, что все эти карательно-хватательно-запретительные мероприятия проводятся разнообразными органами правоПОРЯДКА.
Или это все же своеобразные проявления свободы, если принять во внимание абсолютную, ничем не ограниченную свободу действий этих самых органов?
Сложный вопрос.
А что общество?
Та его часть, которая, несмотря ни на что, наделена неистребимым стремлением к свободе в общечеловеческом понимании этого слова, разными цивилизованными путями и способами отстаивает эту свою свободу.
Но когда планомерно и последовательно затыкаются рты, когда слова стремительно теряют смысл, то рано или поздно слово берут руки, ноги, палки и камни.
А это – свобода или порядок? Порядком это вряд ли кто-нибудь назовет. А свободой – могут.
Кому-то это, может быть, и понравится. Мне – решительно нет. Потому что давно и хорошо известно, что насилие порождает насилие, и больше ничего. Но меня, вас, нас всех никто и не спросит.
Честно признаюсь: в школе я довольно плохо учился по физике. Прогуливал ее или просто читал книжку под партой. Если бы я учился чуть лучше, то знал бы, например, о том, что ни в коем случае нельзя одновременно плотно закупоривать стеклянный сосуд и нагревать его на спиртовке.
Узнал я об этом не из учебника, а из личного персонального опыта. Узнал, чтобы никогда больше об этом не забывать. Я и сейчас сижу и рассматриваю хорошо заметный шрам на большом пальце левой руки. Кому интересно, могу показать. И это я, судя по всему, еще очень легко отделался.
Норма и геноцид
Уже не раз, не два и не три мы вновь и вновь поражаемся тому, как катастрофически обесцениваются значения тех или иных слов и как они на наших глазах самым драматическим образом лишаются смысла.
Ну, допустим, я наткнулся на зачем-то скопированное мною какое-то из очередных сообщений о трудах, делах и, главное, высказываниях нашего министра иностранных дел.
Сообщение выглядело так:
«Он (то есть министр. – Л. Р.) заявил, что страны Запада одержимы русофобией, „которая выглядит как геноцид через санкции“».
Сначала не вполне равнодушный к родной речи человек от души порадуется диковинному словосочетанию «геноцид через санкции». Потом он, видимо, испытает необходимость заглянуть в толковый словарь, чтобы узнать, не существует ли, случайно, неизвестного ему до сей поры значения слова «геноцид». Нет, бесполезно! Правды он не узнает, потому что ее, этой правды, нет не только в словаре, но нет ее и выше. А понять из всего этого и многого другого можно только одно: такое вот массовое истребление смысла на всех уровнях как раз тот самый геноцид и есть.
И не ищите, кстати, в словаре слова «русофобия». Там вас только запутают. Потому что из контекста бесконечных и самых разнообразных словоупотреблений можно понять всего лишь то, что русофобия – это когда кто-нибудь подвергает осторожному сомнению исключительную правдивость российского
