Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Николас Уивер, житель Беркли, университетского городка в двадцати минутах езды от Сан-Франциско, был уверен, что знает, кто стоит за атакой, – Китай. Уивер, лысеющий мужчина в очках, всегда ходит в рубашке поло, говорит четко и по делу. Когда-то он был астрофизиком, но потом заинтересовался компьютерной безопасностью. Сперва атака на GitHub не привлекла его внимания. Сайты компаний подвергаются DDoS-атакам чуть ли не каждый день, да и GitHub уже сталкивалась с ними не раз. Но в интернете начали обсуждать, кто может быть неизвестным злоумышленником, и Уивер заинтересовался. Общаясь с другими экспертами по кибербезопасности в Twitterе и блогах5, он сузил радиус атаки до двух конкретных проектов на GitHub. Оба были связаны с GreatFire.org. Это китайская организация по противостоянию национальной интернет-цензуре. Выложенные на GitHub разработки предоставляли пользователям на территории Китая доступ к двум сайтам из черного списка – собственно сайту GreatFire и китайской версии сайта New York Times. GreatFire также входит в список иностранных антикитайских организаций по версии Управления по вопросам киберпространства КНР6. Сайт организации уже давно подвергалась массированным DDoS-атакам и взломам. Поэтому ей пришлось перенести часть сервисов на GitHub, где они, по идее, должны были оказаться вне досягаемости.
Анализируя атаку, Уивер обнаружил доселе неизвестные элементы, которые могли иметь масштабные последствия для кибербезопасности. Совместно с Биллом Марчаком и еще семью исследователями в издательстве лаборатории Citizen Lab при Университете Торонто Уивер опубликовал работу, в которой утверждалось, что Китай разработал беспрецедентное кибероружие под названием «Большая пушка» (Great Cannon). Исследователи Citizen Lab проследили «Большую пушку» до инфраструктуры, которую использует Великий файрвол. Это гигантский аппарат интернет-цензуры, который отделяет интернет Китая от остального мира и контролирует, какие данные могут получать и передавать пользователи внутри страны.
«Факт успешного применения „Большой пушки“ представляет собой значительное достижение в области управления информацией на государственном уровне, – говорится в работе. – Цензура осуществляется путем передачи инструмента атаки в руки пользователей и нормализации широкомасштабных атак». Для атаки на GitHub «Пушка» использовала сервисы Baidu, одного из китайских интернет-гигантов. «Пушка» нашла уязвимость в системе онлайн-рекламы Baidu с миллионами показов по всему миру, перехватила трафик и перенаправила его на серверы GitHub. На тот момент сайт Baidu, которая, кстати, всячески отрицала свое участие в атаке, занимал четвертое место в мире по посещаемости. При каждом переходе на сайт с баннерами из системы Baidu код запрашивал данные с китайских серверов компании. Пока запрос обрабатывался, «Пушка» перехватывала фрагменты данных и заменяла код Baidu на свой. При этом браузер пользователя начинал снова и снова обращаться к двум проектам на GitHub.
Атака перешла в долгую фазу. По данным команды Citizen Lab, ее последствия наблюдались вплоть до 8 апреля, или еще две недели после первого срабатывания тревожной системы GitHub. По подсчетам GreatFire, сайт которой тоже вышел из строя, за каждый день атаки им пришлось заплатить хостинговой компании более 30 000 долларов7.
Пока разработчики GitHub пытались разобраться в атаке и ее последствиях и выработать план действий на будущее, специалисты по кибербезопасности ломали головы. Почему атака была такой масштабной? Зачем Китай действовал так нагло и топорно? «Это была демонстрация силы, – сказал мне Уивер. – Атака запускалась снова и снова, пока не сошла на нет». Принцип работы системы, описанный в документе Citizen Lab, был крайне изощренным, сопоставимым по сложности разве что с самим Великим файрволом. Организаторы взяли это сложное решение и начали долбить им по сайтам GreatFire и GitHub как отбойным молотком. Они явно хотели этим что-то сказать.
* * *
Где-то в то же время на другом конце мира другие люди тоже хотели что-то сказать.
В крохотной квартирке, едва втискиваясь в узкое пространство между шкафами и кухонным столом, толпились полицейские в голубых рубашках с расстегнутыми воротниками. Козырьки черно-белых фуражек надвинуты почти на глаза. От некоторых разило табаком, а по́том разило от всех – кондиционер в квартире не справлялся с духотой из-за наплыва гостей.
Один из полицейских протянул Ли Гану8 судебное постановление. Ли с ужасом ждал его вот уже несколько месяцев – с того самого момента, как начал украдкой на работе писать код для программы-антишпиона. С помощью этой программы любой пользователь мог перенаправить свой трафик через зашифрованный туннель, чтобы его нельзя было отследить или перехватить для анализа. Сравнить это можно с протоколом BitTorrent: его можно использовать легально, но большинство все равно незаконно скачивают по нему фильмы и сериалы. Так и программа Ли. Изначально ее задачей была приватность, но пользователи в Китае нашли ей другое применение. У них появилось решение, которое позволяло шифровать и маскировать трафик и наконец-то обойти Великий китайский файрвол.
«Не выполните постановление – пойдете в тюрьму», – сказал полицейский, вручая документ. Ли должен был немедленно прекратить работу над программой, а еще удалить все ее следы из интернета. «Х-хорошо», – пробормотал он. Внутри у него все похолодело. Три года работы псу под хвост. «У меня нет выбора. Я обязан подчиниться требованиям закона», – написал он в своем блоге, удаляя код программы.
В течение месяца китайская полиция пришла не только к Ли. Создателю GoAgent, другого инструмента обхода цензуры, Фус Лу тоже пришлось удалить свое детище. Он стер все свои твиты, кроме одного, со ссылкой на китайский перевод эссе Александра Солженицына «Жить не по лжи!». Эссе было написано 12 февраля 1974 г.9
«Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остается ли он сознательным слугою лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!) или пришла ему пора отряхнуться и стать честным человеком, достойным уважения и детей своих и современников»10.
«Всему когда-то приходит конец», – написал Лу на сайте GoAgent. Он работал над программой четыре года.
GitHub, Фус Лу и Ли Ган стали одними из первых жертв на новом фронте войны Китая с интернетом. Ее развязало новое поколение цензоров, преследующих врагов государства любыми средствами, где бы они ни находились. Для многих сторонних наблюдателей история с GitHub стала первым признаком того, что за усилением цензуры стоит развитая идеология, которой КНР руководствовалась по отношению к национальному и международному сегментам интернета. Такой идеологией стала доктрина киберсуверенитета.
* * *
Никто не думал, что всё закончится так. Евангелисты интернета проповедовали абсолютную свободу от контроля государства. Всемирная сеть, говорили они, неподвластна цензуре, она обойдет и ее, а для репрессивных режимов станет настоящим ящиком Пандоры. Покойный киберлибертарианец Джон Перри Барлоу писал:
«Правительства индустриального мира, вы – утомленные гиганты из плоти и стали; моя же родина – Киберпространство, новый дом Сознания. От имени будущего я прошу вас, у которых все в прошлом: Оставьте нас в покое. Вы лишние среди нас. Вы не обладаете верховной властью там, где мы собрались».
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
