перевернулось, проснувшаяся после долгой спячки своенравная девчонка, которой она была до предательства любимого, гордо вскинула голову, выпрямила спину, и, презрительно улыбнувшись, с вызовом шагнула вперёд… в настоящее и слилась воедино с равнодушно-безразличной женщиной с разбитым сердцем, которой она стала после замужества с нелюбимым мужчиной.
Наваждение исчезло!
Два очень похожих человека разделились — холодный, стальной взгляд принадлежал незнакомому человеку (очень похожему на погибшего в автомобильной аварии Павла), явно родственнику Шубина.
Печально вздохнув, Кира встала и пошла спать.
Уже засыпая, на грани реальности и забытья, она почувствовала лёгкое шевеленье воздуха у лица, но глаз не открыла, а каким-то внутренним зреньем увидела огромное, белое, пушистое нечто, усаживающееся на кровати у её ног. Она не испугалась, вспомнив бабушкины рассказы о домовых, и, сложив руки ковшиком, сонно спросила:
— К худу или к добру?
— К ху-уду! К ху-уду! — заухал домовой, но словно испугавшись своего пророчества, елейным голосом добавил: — И к добру, милая! К большо-о-ому добру!
3 Четверг
3 Четверг
Полночи промаялась Кира на чужой кровати, крутясь с боку на бок.
Сон испуганно бежал от вечерних трагических воспоминаний.
— Кошмар, — вставая с кровати, проворчала Кира.
Луна заглядывала в окна квартиры, разливая призрачный свет. Предметы в тёмных углах комнат, теряли привычные дневные очертания, превращаясь в притаившихся сказочных чудовищ.
На пороге столовой, Кира остановилась — рыцаря на белом коне, защищающего даму сердца от огнедышащих драконов, рядом, как всегда, не оказалось.
Роль бесстрашного рыцаря в их семье досталась ей.
Она долго не могла понять нежелание мужа брать в руки флаг, садиться на боевого коня и ехать во главе семьи, и указывать путь, и защищать, и долго смирялась с действительностью, топя разочарование в слезах и, молча, выбираясь из трясины опрометчивого замужества. Муж предпочитал ехать в обозе, свесив ножки, посвистывая и потренькивая на гитаре — нести ответственность за семью и становиться «каменной стеной» и «опорой в жизни» он не желал.
И Кира привычно вставила ногу в стремя, села в седло, вытащила их ножен тяжёлый меч и ринулась в призрачную темноту столовой урвать для своего бренного тела кусочек пищи, разгоняя мечом и решительным блеском карих глаз призрачных чудовищ.
Перекусив, Кира снова занялась наведением порядка. Зайдя в кладовку, она неожиданно обнаружила в углу за стеллажами закрытую на стальной засов железную дверь «чёрного» хода.
Вот это да! Настоящий «потайной» выход!
Кира открыла дверной замок и, отодвинув стальной засов, распахнула дверь — за дверью оказалась крохотная лестничная площадка.
На стеллажах отыскался фонарь и Кира осторожно шагнула за порог.
Мощный луч фонаря замер на потолке на перегоревшей лампочке, скользнул вниз: на перила, ступени, где толстым слоем лежала многолетняя пыль.
Тусклый сумрачный свет шёл из узкого лестничного «колодца», навевая неприятные ощущения.
Кира стала осторожно спускаться вниз.
Этим выходом давно не пользовались: крохотные лестничные площадки приспособили под общественные курилки.
Захламлённая лестница привела Киру в подвальный коридор. Пыльная лампочка в железном «наморднике» красным светом освещала железную дверь выхода.
Кира открыла её вторым ключом и выглянула наружу. Ступени вели вверх, на заасфальтированную площадку, обсаженную чахлыми кустами акации.
На улице снова накрапывал дождь.
Кира посмотрела в серое небо, подставила ладонь под небесные слёзы и улыбнулась.
Она любила дождь: шуршание дождевых капель по стеклу, чистоту воздуха и резкие запахи влажной земли и умытых листьев. Любила бродить под дождем по опустевшим городским улицам или разглядывать из домашней уютной темноты сквозь пелену дождя проезжающие мимо автомашины и окна противоположных домов…
4
4
Разбудил Киру телефонный звонок.
Не открывая глаз, она протянула руку на монотонный звук и нашарила на столике телефонный аппарат.
— Слушаю вас, — сонно промямлила она в трубку.
— Доброе утро, Кира Дмитриевна, — холодно поздоровался Дмитрий Викторович Юшкин — все его худшие опасения сбывались: «наследница» осталась в квартире и уже хозяйничает. — Вчера мы договорились встретиться и сверить имущество в квартире с имущественной описью завещания — двенадцать часов вас устроит? Кстати, мобильный телефон у вас отключен. Я позвонил сюда и не ошибся.
Как всегда, телефон не вовремя разрядился!
Кира зевнула и открыла глаза.
Над ней был высокий потолок и массивная, хрустальная люстра, под ней незнакомый диван, и она окончательно проснулась. Всё вспомнила, и уже открыла рот, чтобы объяснить своё невольное «заселение» в квартиру Шубина, но неожиданно передумала оправдываться, и рот закрыла.
Странное состояние беспечной, юношеской независимости и «пофигистской» жизнерадостности, проснувшиеся в ней вчера под взглядом серых глаз «любимого мужчины», никуда не исчезли. Они улеглись, перестали бурлить и, по-хозяйски расположившись в её душе, потеснили все другие чувства.
Нет! Она не станет ни перед кем оправдываться! С какой стати?! Это же ее квартира!
— Хорошо, в двенадцать, — согласилась Кира, досадуя, что ей не дали отоспаться.
5
5
Дмитрий Викторович отключил телефон и задумался.
Он никак не ожидал, что события начнут разворачиваться столь стремительно — наследство принято, и уже обживается.
Сам с собой Дмитрий Викторович всегда был честен: с того момента, как мальчиком начал коллекционировать марки и понял, что крохотные резные картинки легко превращаются в достаток и уважение. Но были марки — истинные раритеты в кляссерах отца и дяди — глядя на которые, даже маленький Димочка понимал их ценность и обеспеченность своего будущего. С неподдельным интересом часами он разглядывал изображения через отцовскую лупу, но не только марки стали интересовать подростка; монеты, бронза, ордена, миниатюры… Это увлечение старинными предметами сидело рядом с ним за школьной партой, шло рука об руку по институтским коридорам, оно же стало началом его антикварного бизнеса — его и дядюшки-дипломата, ссужающего деньги на покупки молодого племянника.
С годами его бизнес окреп и разросся.
Но беда Юшкина состояла в том, что он вовремя не позаботился о продолжении своего рода. Как-то не подумал он об этом в юности, потом в зрелости — всё дела, дела, оглянулся, а жизнь прошла, ну, почти прошла — остался последний шанс. И он ухватился за него двумя руками…
— Сейчас в мэрию, потом на Мясницкую, — раздражённо произнес он, устраиваясь на заднем сиденье бронированной «Ауди». — Там я пробуду до двух… или до трёх, а может и дольше.
По правилам охранного агентства, занимающегося охраной всех фирм, магазинов и предприятий Юшкина, телохранитель должен был неотлучно находиться с «охраняемым объектом», а Сергей часами сидел в приёмных разного уровня или в офисе на Таганке, или в машине и размышлял: «Зачем человеку с огромным
