он один. И объявляет, что смертная казнь мне постановлением президиума отменена»[3].
Однако Виленкина не освободили, дважды выводили на расстрел, а 5 сентября 1918 года, в день, когда было издано постановление СНК РСФСР «О красном терроре» (в ответ на покушение на Ленина эсерки Фанни Каплан), расстреляли вместе с большой группой заключенных в Петровском парке.
* * *
Здесь мне хотелось бы вернуться на четверть века назад, в 1890-е годы, когда образованная часть российского общества, в том числе и присяжная адвокатура, стала стремительно политизироваться. Именно тогда, в 1893 году, группа молодых помощников присяжных поверенных, стремясь к общественному служению, создала в Москве так называемый «бродячий клуб»:
«Клуб назывался бродячим, потому что он не имел постоянного помещения, и заседания его происходили раз в неделю, каждый раз в другой квартире. Клуб не имел определенной программы, но ставил своей задачей поднять профессиональный и общественный уровень адвокатуры. Ради этого члены клуба стремились проникать во все профессиональные организации и прежде всего обратили внимание на консультацию при съезде мировых судей, которая в это время влачила весьма жалкое существование. Члены клуба вошли в состав консультации… и консультация весьма быстро совершенно преобразилась. Она, говоря ее словами, наметила своей целью прийти на помощь коснеющему в безысходном невежестве и неграмотности рабочему и крестьянскому населению, которое отлично знает свои обязанности, но не имеет никакого представления и не умеет отстаивать свои права. <…> "Прежде чем давать в чужие руки острое оружие закона, консультация обязана тщательно взвесить дела, для которых будет употреблено это оружие и, в случае сомнения, отказывать в совете. Особенно призывает внимание товарищей консультация и рекомендует сердечное отношение к делам, отражающим болезненные явления общественной организации, как то: делам паспортным, семейным и спорам по договорам всякого найма. Наконец, дела, имеющие принципиальное значение, консультация принимает к своему ведению и ведет их на свои расходы". Деятельность консультации из года в год принимала все более широкие размеры, и ей приходилось отдавать весьма много времени. Но участники консультации на этом не успокоились. Они обратили внимание еще на отсутствие защиты на выездных сессиях окружного суда и образовали кружок для организации этих защит…»[4]
«Московская пятерка» и Ф.Н. Плевако. Слева направо: М.Ф. Ходасевич, Н.В. Тесленко, П.Н. Малянтович, Ф.Н. Плевако, В.А. Маклаков, Н.К. Муравьев. 1900-е годы.
По прошествии некоторого времени молодых лидеров «бродячего клуба», теперь уже полноправных присяжных поверенных, стали называть «московской пятеркой» (П.Н. Малянтович, Н.В. Тесленко, В.А. Маклаков, Н.К. Муравьев и М.Ф. Ходасевич[5]). Сами же они (и еще несколько десятков адвокатов в Москве, Петербурге и других городах) предпочитали называть себя «политическими защитниками». Они защищали бастующих и протестующих рабочих, крестьян, угнетаемые религиозные и национальные меньшинства и т. д., а также революционеров и других левых общественных деятелей.
После событий 1905 года, когда в России появился парламент и легальные политические партии, многие из политических защитников стали параллельно заниматься собственно политикой. Маклаков, Тесленко и М.Л. Мандельштам[6]стояли, среди прочих общественных деятелей, у истоков Партии народной свободы (конституционно-демократической); Маклаков впоследствии стал одним из ее признанных лидеров в Думе. Другие вступали в РСДРП, партию революционеров-социалистов (эсеров), Трудовую партию народных социалистов. Многие не вступали ни в какие партии официально, но были близки тем или иным направлениям и так или иначе принимали участие в политической деятельности: можно привести пример того же П.Н. Малянтовича, дружившего со многими меньшевиками и предоставлявшего свою квартиру для конспиративных встреч большевиков, а также А.М. Винавера, который одно время был личным секретарем С.А. Муромцева, основателя и лидера партии кадетов и председателя I Государственной думы. Правые политики среди присяжных поверенных, конечно, встречались (наиболее известен А.С. Шмаков, один из основателей Русской монархической партии, антисемит, гражданский истец в деле Бейлиса), но в меньшинстве. Несколько больше было среди них большевиков, которые стали впоследствии чиновниками молодой советской республики.
Особенно же активно левая адвокатура пошла в политику после Февральской революции 1917 года, откликнувшись на призыв Временного правительства во главе с петроградским присяжным поверенным А.Ф. Керенским. Несколько адвокатов занимали посты министров, товарищей министров и других руководителей в самом Временном правительстве (как П.Н. Малянтович, А.М. Никитин, Н.К. Муравьев и другие); десятки, если не сотни, избирались в местные парламенты, становились уполномоченными милиции (одним из них был помощник присяжного поверенного в Москве, тогда меньшевик А.Я. Вышинский), членами многочисленных комитетов вроде Земгора[7] или Центросоюза[8] и так далее.
После захвата власти большевиками все эти люди – как и не занимавшиеся политикой адвокаты, которых, разумеется, тоже было немало, – быстро поняли опасность своего положения. Маклаков, например, не вернулся из Франции, куда прибыл в октябре 1917 года в качестве вновь назначенного посла России. Тесленко, видный кадетский деятель, депутат II и III Государственной думы, гласный Московской городской думы в 1917 году, в октябре 1918 года уехал на юг, участвовал в Особом совещании при Главнокомандующем Вооруженных сил Юга России (Деникина), в 1920 году был эвакуирован в Константинополь, а оттуда перебрался в Париж. Мандельштам тоже уехал на юг, после чего через Харьков, Тифлис и Рим в 1921 году также приехал в Париж. Малянтович вместе с сыном поселился в Екатеринодаре, причем оставался там и после прихода Красной Армии.
В Москве и Петрограде остались – или через некоторое время туда вернулись – в основном те, кто считал себя защищенным благодаря старым связям и приятельским отношениям с представителями новой власти, то есть те самые «политические защитники» левой ориентации, в частности Муравьев, Ходасевич, Жданов[9], Оцеп[10], Тагер[11] и другие. В то же время советскому правительству были нужны квалифицированные кадры, в том числе юристы, поэтому многие из оставшихся оказались востребованными например, бывший бундовец И.С. Урысон[12] несколько лет работал консультантом Наркомюста и писал для него проекты важных документов. Через какое-то время возобновилась научная и преподавательская работа в университетах и научных обществах. А в 1921 году была провозглашена Новая экономическая политика (НЭП), и в страну хлынули иностранные концессии, каждой из которых были нужны консультанты – проводники в загадочном мире советского законодательства и судебной практики, владеющие иностранными языками. Именно «старые юристы» и стали такими проводниками, что позволяло бывшим присяжным поверенным неплохо зарабатывать, сочетая частную адвокатскую практику с юрисконсультской работой.
Именно в это время, в 1921 году, советское правительство в лице председателя Исполкома Моссовета Каменева, наркома юстиции Курского и наркома просвещения Луначарского (брата известного присяжного поверенного) осознало, что «коллегии правозаступников» в условиях
