не было. Сев на кровать, попытался понять, что произошло и почему я так испугался.
Мне приснился сон. Как бы со стороны видел себя спящего в кровати. Потом раздался звонок в дверь, и я начал вставать с кровати, но в этот момент с дивана подскочила сухонькая маленькая старушка и побежала к двери. А потом, со стороны дверей, на меня надвинулось что-то злое, тёмное и неописуемо-кошмарное, от которого вдруг протянулись длинные пальцы, схватившие моё горло…
Успокаиваясь, прошёлся по квартире. Выпил воды и умылся. Часы показывали три ночи. Спать не хотелось. Не то, чтобы я боялся. После Афганистана и дальних рейдов по тылам врагов в составе разведывательно-диверсионных групп, меня сложно было чем-то испугать. Только здесь происходило что-то странное, то, что не вписывалось в моё видение окружающего мира.
Когда-то во мне увидели интуитивного эмпата. Несмотря на то, что внешне я казался толстокожим, один человек сказал: «Ты слишком эмоционален и хоть внешне не показываешь своих чувств, в тебе порой бурлит вулкан страстей, который однажды разорвёт твоё сердце».
И в самом деле, я сильно чувствовал не только эмоции окружающих меня людей, но и мог предчувствовать события. В Афганистане это дважды спасло мне жизнь…
Где-то прочитал, что люди, особо восприимчивые к низким энергиям, могут постоянно поддерживать связь с низшим астральным миром, а значит и с астральными сущностями.
Что-то подобное происходило здесь и сейчас.
Прошло две недели. Пётр Алексеевич, хозяин сдаваемой квартиры, попросил, чтобы деньги за аренду квартиры я завёз ему домой.
День был субботний и захватив бутылку водки, купить которую в те годы было не так просто, подъехал к арендодателю.
Увидев, что я не с пустыми руками, меня пригласили на кухню. Собрав на стол не хитрую закуску из нарезанного сала с луком и солёных огурцов, Пётр Алексеевич разлил водку в гранённые стаканы, и мы накатили.
Разговор был ни о чём и когда водку допили, хозяин квартиры неожиданно решил показать мне, как они живут, проведя в гостиную.
Квартира была скромная, чёрно-белый телевизор, диван, над ним ковёр, сервант.
Мой, слегка пьяный взгляд, остановился на фотографии двух старушек, стоявшей за стеклом серванта. Бабульки стояли на фоне подъезда барака, в котором я снимал квартиру.
Пьяно усмехнувшись, я ткнул пальцем в фотографию:
- О, а эту старушку я знаю!
Пётр Алексеевич от моих слов побледнел и кажется протрезвел.
- Валера, ты, наверное, её с кем-то перепутал.
- Нет, точно она!
И я рассказал свой сон, в котором меня душили.
Выслушав, Пётр Алексеевич на удивление ничего не сказал, а по-быстрому выпроводил меня.
Подходя к бараку, я поздоровался с соседками, тремя пожилыми женщинами и остановившись спросил:
- Извините, а кто до меня жил в квартире номер два?
- Ведьмы, сынок! Настоящие ведьмы, две сестры. Одна из них Петра Алексеевича мать. Никому из нас покоя не давали, порчу наводили. И померли почти одновременно. Ты бы батюшку позвал освятить квартирку. Жуть там у тебя, как не боишься жить, не понимаем!
Знакомых священников у меня тогда не было, поэтому, прожив ещё там два месяца, я съехал с этой квартиры.
