он. — Давай пять!
Шлепаю его по раскрытой ладони и тоже позволяю себе улыбнуться. Хотя, если честно, от пережитого шока поджилки до сих пор трясутся. Все-таки понервничала я знатно. Больше никогда не буду участвовать в Тёминых безумных авантюрах! А то придется встречать собственное четырнадцатилетие с седыми волосами на голове!
— Если надумаешь проколоть язык, я тебе не помощник, — ворчу я, оттирая плитку от алых капель.
— Нет, сам не надумаю, — он весело мне подмигивает. — Только если на спор.
Мой друг просто помешан на идиотской игре «на слабо», в которую постоянно меня втягивает! И самое дурацкое, что я не особо-то и сопротивляюсь. Нет, ломаюсь поначалу, конечно. Но больше для вида. А в итоге соглашаюсь. Каждый раз, без исключений.
Не знаю, то ли это я такая бесхребетная, то ли Тёма слишком убедительный, но я никогда не могу ему отказать. Все время ведусь на его подначки и провокации. Откуда у меня, по-вашему, огромный лиловый синяк на локте? Это я под покровом ночи угоняла велик у нашей соседки Юли. А потом на радостях, что шалость удалась, с него же и брякнулась.
Вы не подумайте, мы с Темой не какие-то там юные преступники: не раз по-хорошему просили Юлю дать покататься на ее новом ультрасовременном велике, который по сравнению с нашими, простенькими, выглядел как настоящее чудо техники. Даже любимыми конфетами с карамельной нугой пробовали ее подкупить. Как от сердца отрывали, между прочим! А она знаете что? Нет, и точка.
Юля старше нас на четыре года, ей уже семнадцать, вот она и возгордилась. Взрослая стала, понимаете ли. Деловая. С малышней, как она нас пренебрежительно называет, общаться не хочет. И даже несчастный велик зажала! Натуральная стерва!
Помнится, когда Юля в очередной раз нас отшила, Тёма сдвинул брови к переносице и заявил, что такую жадину нужно непременно наказать. Я, разумеется, сразу поддакнула. Не потому, что считала так же, а потому, что я в принципе все время ему поддакиваю. Дурная привычка, кстати. Надо бы от нее избавляться…
Ну так вот, Тёма сказал, что Юльку надо проучить, а потом спросил, слабо ли мне стырить у нее велик. Само собой, мне было дико страшно, но признаться в этом лучшему другу — да я бы лучше удавилась.
В общем, дождалась я наступления сумерек и пошла на дело. Сквозь узенькую дырку в заборе, в которую пролезало только мое худосочное тело, я проникла на Юлькин участок, отперла изнутри ворота и храбро выкатила велик к поджидающим меня снаружи товарищам.
Счастья у нас тогда было полные штаны. Мы колесили по поселку несколько упоительных часов, пока родаки Петьки, нашего верного приятеля, его не хватились. Они подняли на уши чуть ли не всю округу, и нам пришлось спешно возвращать угнанный велосипед на место. Ну, чтобы наши сомнительные с моральной точки зрения подвиги не стали достоянием общественности.
Тогда-то, спеша и нервничая, я и расшибла локоть. А потом еще вся ободралась, пока обратно пролезала через Юлькин забор. Короче, следы того безумства до сих пор заживают.
— Кстати, я в твоих спорах больше участвую! — заявляю я, задрав подбородок.
— Да брось, ты всегда так говоришь, — по-прежнему широко улыбаясь, Артём взлохмачивает мне челку. — А на деле что? Как какой-нибудь кипишь, ты в первых рядах! Хватит корчить из себя пай-девочку, Васек.
Да-да, вы не ослышались, меня правда так зовут. Мама мечтала дать дочери какое-нибудь красивое необычное имя и, видимо, начитавшись сказок, остановила свой выбор на Василисе. Только родительница не учла один момент: людям лень произносить имя, которое состоит аж из четырех слогов. Поэтому окружающие величают меня просто Васей. Даже она сама.
— Тук-тук! Дети, с вами все в порядке? — снаружи раздается обеспокоенный голос дяди Макара, Тёмкиного отца. — Вы уже полчаса сидите в ванной.
Мы с другом заговорщически переглядываемся, и между нами происходит очередной безмолвный диалог:
— Ну, ни пуха ни пера, малая!
— К черту!
Мысленно желаем друг другу удачи и запасаемся терпением, ведь предки, несомненно, заметят его проколотое ухо и устроят жуткий скандал. Но делать нечего: назад дороги нет.
Глава 2
— И чем это вы там занимались? — окидывая нас подозрительным взором, интересуется дядя Макар.
Округляю глаза, изображая святую невинность, и в задумчивости приподнимаю плечи, ибо вразумительный ответ никак не приходит в мою пустую голову.
— Мыльный раствор готовили. Для пузырей, — тут же находится Артём, стоящий за моей спиной.
Оглядываюсь на друга и замечаю, что он усиленно выворачивает голову в сторону, стремясь демонстрировать отцу исключительно здоровое ухо.
— Понятно, — тянет дядя Макар, по-прежнему глядя на нас с явным недоверием. — А что у тебя с шеей, сын? Заклинило?
— Угу, продул, наверное, — отзывается Тёма.
И я, не удержавшись, прыскаю в кулак.
Вечно у меня так — в критических ситуациях стабильно пробивает на ха-ха. Зачем? Почему? Непонятно. Нервишки, видать, шалят.
— Что смешного, Вася? — тут же настораживается мужчина.
Вот черт! Кажется, я опять все запорола своими идиотскими смешками! На этот раз Тёма меня точно убьет!
— Да ничего, просто анекдот вспомнила, — отчаянно пытаюсь спасти положение дел.
— Продул, говоришь? — внимание дяди Макара вновь обращается к сыну. — А ну-ка повернись!
— Не могу, — мальчишка предусмотрительно отступает на шаг. — Совсем не двигается. Пойду лучше намажу чем-нибудь.
Он устремляется к стене, очевидно, намереваясь вдоль нее проползти в свою комнату, но, к несчастью, дядя Макар его опережает. Быстро подлетает к сыну и, схватив его за белокурые патлы, поворачивает голову силой.
— Твою ж… дивизию, — ошарашенно выдыхает мужчина, увидев Тёмкину пылающую мочку. — Это что еще такое?
— Отпусти! — мальчишка вырывается из отцовского захвата. — Ну подумаешь, ухо проколол! Че в этом такого?
Знаете, меня всегда поражало, как Артём разговаривает с предками — дерзко и уверенно, будто он с ними на равных. И это при том, что его родители гораздо более строгие, чем мои. Если честно, у меня от одного только взгляда на сведенные брови дяди Макара душа в пятки уходит, а Тёма еще и огрызаться умудряется. Совсем бесстрашный!
— Че такого?! — взвивается мужчина. — У меня сын, как баба, серьги носит!
— Почему сразу как баба? — возмущается мой друг. — Сейчас так модно вообще-то!
— У кого так модно?! У лиц нетрадиционной ориентации?
— Па! — Артём закатывает глаза. — Ну что за мракобесие?
— Алина! Алин! — его отец повышает голос. — Иди полюбуйся, что твой сын вытворяет!
Забавно, когда Тёма притаскивает пятерки из школы или побеждает в очередном спортивном соревновании, дядя Макар называет его «мой сын». Но стоит мальчишке провиниться или выкинуть какую-нибудь шалость, как мужчина
