С трудом перегрузив свое сознание, я двинулась вперед, оставляя за собой явный шлейф заинтересованности и недосказанности, пусть в упор на меня никто из арабов и не смотрел.
Лишь спустя мгновение я снова почувствовала мишень у себя на спине. Жгучую. Плавно опускающуюся до самых ягодиц, скользящую по ногам. И мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит прицел. Тот, кому можно.
3Идеально обрамленный зал в минимализме радовал глаз своим молчаливым величием. Не могу сказать, что хоть когда-то жаловала подобные места: слишком много пафоса, ненужного и порой излишнего, но именинник здесь. И я здесь.
Всюду сидели напомаженные парочки и дамы в возрасте, тут и там можно было заметить важного политика или довольно известного актера. Ярмарка тщеславия.
В душе противно зудело отвращение ко всему происходящему.
Никита заметил меня не сразу, он одиноко сидел в углу, впиваясь пустым взглядом в полупустой бокал. Спустя пару мгновений на колени опустилась Наташа, судя по всему, уже его девушка. Ранее она исключительно мечтала о нем, всеми фибрами души рвалась стать той самой. Даже норовила завязать дружеские отношения со мной, но я некоммуникабельный человек, прозябающий свою молодость совершенно в других вещах.
Он резко скинул ее руки и перевел взгляд на меня.
— Надюш, — Никита резко подскочил и помчался в мою сторону, подхватывая в крепкие объятия. Я так же сильно обнимала его в ответ и была готова расплакаться от щемящей нежности.
Пусть между нами было многое, и раньше он на дух меня не переносил, пусть обижал и порой ранил сильнее других, но в какой-то момент только он стал моей опорой. Как по щелчку, превратился в защитника.
— С днем Рождения, Редиска! — усмехнулась и сама не заметила, что все же пустила слезу. Никита же заметил и нахмурился, когда решительно стер любые упоминания о грусти с моего лица. Медленно протянула ему коробочку и еще раз обняла.
Атмосфера вокруг нас заметно изменилась, все внимания вмиг было приковано исключительно ко мне.
— Ты почему не предупредила? Я бы приехал или вообще все отменил бы, — не выпускал мои руки и упрямо потянул к столику. — Да перенес бы, в конце концов, — поддел пальцем ленту и открыл коробочку, после чего расплылся в улыбке, и тут я поняла, что угадала. — Спасибо, кроха.
— Да так, хотела сделать сюрприз, но рейс задержали, плюс были проблемы на таможне. Но вот я тут, — перевела взгляд на Никиту и сощурилась. — Не за что, но на этот концерт мы идем вместе, имей в виду.
Никита нахмурился, и это неожиданно проявилось глубокими морщинами на лбу.
— Что за проблемы? — зацепился за это, поворачиваясь ко мне всем телом.
— Да с документами, я ж представитель-практикант международной миссии, так что проверяют тщательнее. Все решили быстро, — Никита задумчиво посмотрел на меня и снова обнял.
— Год не виделись, соскучился.
Но так было нужно, братик. Так было нужно.
Я уткнулась носом в шею и глубоко вдохнула родной запах.
— И я.
К нам подошла Наташа, довольно уже поддатая явно от нескольких бокалов спиртного, потому что я знала ее дозу, да и раньше частенько вытаскивала из клубов. Пары алкоголя ощущались издалека.
— А вот и наше…ик… сокровище, ну надо же, приехала девочка… А так скучали все, так скучали, все думали и гадали, где же наша Наденька, где же? А она…вон как. А нам что? Остается лишь кричать, Надя, ну Надечка, где же ты? — язык заплетался, и через слово девушка оступалась на своих же мыслях, бессвязно бормотала откровенный бред.
Я смущенно отсела от Никиты, освобождая место для Наташи.
Брат резко встал и дернул ее в сторону, на что она зашипела и начала вырываться, покрывая его таким отборным матом, что я даже опешила.
— Везде она, везде! Меня ты замечаешь вообще?! МЕНЯ! — девушка начала оседать на пол и отбиваться от брата сумочкой прямо по лицу. — Дай же я поговорю с ней!
— Не смей и заткнись уже! — схватил ее за руку и потащил в сторону уборных.
Это не стало для меня прозрением или шоком, потому что Никита никогда особо не умел обращаться с девушками, и я часто ругалась с ним по этому поводу.
Говорила, что он ходит по краю и вполне может стать, как и отец, не знающим жалости животным. Шептала хрипло, что так нельзя, что если с его гипотетической женой такое было бы, или с дочерью, или на худой конец со мной? На что он однажды отшатнулся, словно от удара, и с ненавистью мне прошептал:
— Не смей даже сравнивать эту шваль с собой или возможной дочерью. И если когда-то я все же женюсь, я буду целовать землю, по которой ходит эта девушка.
— Так почему ты с ними водишься?
— Потому что не могу быть с той, которую люблю.
Сквозившая во фразе боль могла сбить с ног своей очевидностью. Я не стала спрашивать, кто она, но во взгляде Никиты скользила тонкая нить отчаяния. И мне хотелось бы верить, что он добьется ту, о которой так говорил.
Это был единственный раз, когда мы поругались в пух и прах в сознательном возрасте. Даже не разговаривали пару дней, пусть я искренне не хотела его обидеть.
До одного рокового дня, который изменил все. После чего отец решил испробовать на мне очередной изощренный способ унижения за то, что я смела создать ему проблем. За провокацию. За то, что меня спас Никита.
А должен был просто спустить все на тормозах.
В конечном итоге, все ради рейтингов. Цифр. И вот от моих действий рейтинг политика, Макарского Всеволода Анатольевича, мог упасть. Очень.
В приступе повышенной злобы мужина приложил меня о стенку головой. Я все еще помню, как брат забежал в комнату и накинулся на него, как летела мебель. Как я сидела и пыталась остановить кровотечение из носа. Как в агонии шептала Никите, что хочу уехать. Тело все еще помнит эту боль. Отрешенность и невозможность осознать, почему я. Почему со мной.
— Я не дам тебя в обиду, больше не дам, — утыкался в макушку брат и нежно гладил по голове, сжимая меня в спасительных и таких необходимых объятиях.
Я уехала быстро. Благодаря брату, который согласился на все ради меня.
Флешбек в очередной раз вскрыл рану, словно корочку содрала с едва затянувшейся ссадины. Ребята ничего не заметили, продолжали пить и веселиться, а я, чтобы снова не упасть в бездну эмоций, вышла из кабинки и направилась на балкончик, выходивший на прекрасный сад с умопомрачительной иллюминацией.
Пожалуй, это единственное, что обычно радовало меня в этом месте. Тишина. Звуки сверчков приятно щекотали ухо и погружали в сказочную атмосферу. Одинокая слеза скатилась вниз и прошлась руке.
