крыло Массачусетским технологическим институтом.
За три месяца жизни в этом четырнадцатилетнем теле я брата так ни разу и не видел. То ли он с отцом поругался, то ли просто живет в кампусе при институте и домой возвращаться не торопится.
Ещё есть мама… Вирджиния Ганет. Не знаю, где она и что с ней, но при одной лишь мысли о ней сердце в груди сжимается. Тот юный Анжи, которого она знала, очень хотел с ней увидеться. Мои попытки расспросить семью, что с мамой, заканчиваются сменой темы. Ни одного прямого ответа. Я даже не знаю жива ли она.
В сети, в графе мать Анжи Ганета, Теодора Ганета и Беллатрисы Ганет значится прочерк. Официальной супруги у Гарфилда в реестре нет, но кольцо он носит. Даже данных о дочери деда Йозефа Ганета нет нигде. Кто-то крайне могущественный постарался сделать так, чтобы следы Вирджинии Ганет исчезли из официальной истории.
Думая о матери, я выпал из реальности.
— Ты как, Анжи? — папа положил мне руку на плечо. — Опять о матери думаешь?
— Думаю. А что, так заметно?
— Всегда заметно, — отец посмотрел на недавно хлопнувшую входную дверь. — Белка на мать похожа. Волосы, цвет глаз, любовь бросаться вещами. Мама такой… такая же. И у неё, и у Бэл есть странная любовь к поиску приключений.
Гарфилд отвернулся от двери, смотря куда-то в сторону.
— Я тоже по ней скучаю.
На секунду повисла тишина. Вроде он и рассказал о маме, но ничего нового я не узнал. Когда она ушла от нас? Почему отец не нашёл себе новую пару? Почему мы все живём в доме родителей мамы? У меня тысяча вопросов о человеке, о котором никто не хочет говорить.
— Приду поздно. На работе двойная смена, — Гарфилд снова хлопнул меня по плечу. — Присмотри за Белкой и стариками.
Жилой цокольный этаж дома отделён от двух верхних. Так что старики с нами вроде как и живут, но у них своя жизнь. Йозев бегает по барам, спуская остатки пенсии. А бабуля Анна то занята романтической перепиской, то ходит на митинги по правам ИскИнов. В общем и целом, за ними присмотр не нужен.
Теперь, когда я дома один, могу заняться своими делами.
Всё началось ещё в мире-темнице, когда я сказал: «отдал всё, чем являлся Саджи». Бессмертие, дарованное мне расой фукай, сверхспособности, экстремальную магию и даже моего любимого фамильяра — крысюка Мозеса. Администратор забрал всё, превратив меня в того Анжи Ганета, каким я был, когда покинул мир Хризалиды. Ну, почти всё.
Знаний во мне пруд пруди, а что забыл и сам не помню. Память будто через шредер, а потом и через миксер прокрутили. В очередной раз я поразился тому, насколько технологически продвинута была цивилизация фукай, создавшая Древо миров Тальзеура.
Вторая, более подходящая метафора, это как если бы я всю жизнь, будучи и Анжи Ганетом и Саджи, собирал библиотеку из книг знаний. Каждая книга была бы связана с каким-то моим этапом жизни Анжи и Саджи. А потом я почему-то потерял память связанную с Саджи. В итоге, библиотека осталась нетронутой, но я понятия не имею, что есть внутри.
Вариант моего переноса в этот мир Земли, Фукай выбрали весьма оригинальный. Тут в 2034-м году родился некий Анжи Ганет. Аллергик каких поискать. Плюс слабые кости, будто он потомок людей живших в невесомости. Это чудо, как комнатный цветочек, дожило до 2048-го года.
Анжи-младший питал нездоровый интерес к кибернетизации тела, но ввиду несовершеннолетия ни одну аугментацию себе поставить не мог. Оно и понятно — больным родился. Даже кибердеку — в общем-то стандартный модем для выхода в сеть — и ту нельзя вживлять до восемнадцати лет. Так что Анжи обходился нанитами дополнительной реальности вживлёнными в глаза и кисти обеих рук.
Не знаю где и зачем Анжи Ганет из 2034-го нашел гримуар призыва демонов на древнегреческом «Малый Ключ Соломона». Неведомым мне образом пацанёнок проанализировал руны и создал свою печать. Уникальную надо сказать! «Призыв героя» так её можно интерпретировать. Анжи начертил пентаграмму и сел в её центр, отдавая своё тело под сосуд для призываемого героя. Причём он пытался призвать самого себя, указав имя вызываемой сущности «Анжи Ганет».
Идея, гениальна по своей сути! Просто нереально-невероятная и ведь такая простая формула. Ты призываешь героическую версию самого себя, дабы она сделала то, что тебе самому не под силу. Для этого надо, чтобы магия в этом мире Земли работала и была связь с другими мирами. Иными словами, сам факт успешного призыва меня и есть доказательство того, что на Земле есть магия!
Я пришёл «в себя» в пентаграмме, посреди личной комнаты Анжи в доме семейства Ганет. Рядом лежала записка, написанная рукой молодого пацана. В ней была одна единственная просьба:
«Найди мою маму, пожалуйста»
Помню, как в тот день сидел, прислонившись к холодной стене комнаты. Как разорвал на части и съел эту чёртову записку. Мне было больно! Я прочувствовал все чувства того Анжи, который решился на призыв героя. Отчаяние, отчуждение, отсутствие веры в будущее. Анжи-младший не верил, что мама сама вернётся домой.
Анжи знал, что отец и другие члены семьи не будут её искать, оберегая некую семейную тайну. Он не мог с этим смириться. По этой причине, даже находясь в кругу семьи, Анжи страдал от глубочайшего чувства одиночества. А призыв меня стал последним криком отчаяния.
Как и в моём собственном случае, я не помню, чего не помню. Примерно треть воспоминаний Анжи-юного, конфликтующих с воспоминаниями формирующими личность Анжи-из-Хризалиды, потерялась в процессе призыва героя. Так на свет появился Анжи Ганет, из мира Земли 2048-го года. Насквозь больной, слабый, но знающий куда больше рядового землянина.
«Найди мою маму, пожалуйста», — вот что было важно. Уверен, именно на этот запрос и откликнулась моя душа, блуждающая между мирами.
Меня мало интересовала шумиха, связанная с открытием игрового мира Тальзеура. В него теперь может попасть любой желающий, спустившись на дно Сети. Такое подключение никак не запретить — пока есть интернет, будет и вход в Тальзеур.
По этой причине правительства стран, ООН и мегакорпорации, вместо запрета решили возглавить
