поселил в Медный Замок ещё несколько медных музыкальных инструментов: Великана-Геликона, дядю Саксофо́на, его племянника Сак-Софо́нчика и удивительную красавицу Валто́рну. Она вся была увита позолоченными медными кольцами.
Но Гармониус и на этом не успокоился: давно известно, что волшебники не любят сидеть сложа руки.
Он снова взял в руки карандаш, расправил нотный лист и нарисовал ещё один замок —
Д Е Р Е В Я Н Н Ы Й
Взмахнув рукой, Маэстро воскликнул:
— Рапиде́лло-рабусте́лло-ритарне́лло!
Рисунок мгновенно исчез с листа. Зато в городе появился третий по счёту замок — стройный, тонкостенный, словно высеченный из единого куска знаменитого эбенового дерева, чёрного, как смоль, крепкого, как железо, и красивого, как бархат.
Замок был небольшой, и в его теремках уютно расположились Флейта, Гобой, Кларнет и старик Фагот.
Скоро в городе послышался хрустально-чистый голосок Флейты, которая выводила трели не хуже иного соловья.
Простачок Гобой с восхищением слушал Флейту. Он, к своему огорчению, не знал её мелодий. Всю жизнь он распевал простенькие пастушьи песни. И поэтому робко подпевал Флейте, стараясь быть незамеченным.
Зато таинственный, немножко глуховатый голос Кларнета ловко вторил Флейте, без особого труда повторяя её замысловатые трели.
— Всё это хорошо! — между тем воскликнул Гармониус. — Но что это за город, если в нём нет самых прекрасных, самых певучих, самых неповторимых музыкальных инструментов — Скрипок, Альтов, Виолончелей и Контрабасов?!
И он нарисовал четвёртый замок — лёгкий, почти прозрачный, весь увитый, словно плющом, разноцветными струнами.
Когда замок сошёл с нотного листа на землю, он запел. Да, да, именно запел! Потому, что даже лёгкое прикосновение самого слабого ветерка к струнам заставляло их колебаться и напевать нежную мелодию.
Именно это обстоятельство натолкнуло волшебника на мысль назвать новый замок
П Е В У Ч И М
— Вио́ла-виоли́но-че́лла-виолонче́лла-ба́ссо-контраба́ссо! — торжественно произнёс Гармониус.
Ждать пришлось недолго. С неба, словно дождь, посыпались скрипки, альты, виолончели и контрабасы.
«Эх, маловат домик», — с сожалением подумал волшебник и оказался прав.
В Певучем Замке поместились рассудительный Альт, прекрасная Челла-Виолончелла, добрый дедушка Бассо-Контрабассо и Первая Скрипка города — Виолина.
А многочисленное семейство расположилось вокруг замка. Каждый спешил построить себе домик, чтобы как-нибудь укрыться от лучей палящего солнца — ведь солнце портит лак, а лак, которым покрыты все скрипки, альты, виолончели и контрабасы, очень нежен и не переносит ни жары, ни холода.
«Ну, теперь, кажется, всё в порядке», — подумал Гармониус и окликнул Дирижелло.
— Что скажешь, мой мальчик? — спросил он.
— Ах как хорошо! — воскликнул Дирижелло, любуясь Капеллианой. — Ну просто замечательно!
Учитель и ученик радовались тому, что город удался на славу и жители его веселы, беззаботны и голосисты.
Но тут вдруг что-то треснуло: трах!
Это у дедушки Бассо-Контрабассо лопнула самая толстая струна. Маэстро огорчился:
— Значит, не всё так хорошо, как кажется с первого взгляда. Сегодня у Контрабаса лопнула струна, завтра у Скрипки сломается смычок, а потом, чего доброго, они все начнут расстраиваться и фальшивить!
— Надо что-нибудь придумать, — сказал Дирижелло.
— Ты прав, мой мальчик, — ответил Маэстро. — И кажется, я уже придумал…
Гармониус вспомнил о замечательном музыкальном мастере Трио́ле. Это имя он слышал ещё в волшебной школе. Говорили, что мастер Триоль, хотя и не был волшебником, творил настоящие чудеса: он мог собрать, склеить и вернуть голос разбитой скрипке и заставить звучать безнадёжно испорченный кларнет или барабан.
И Гармониус решил немедленно познакомиться с мастером Триолем.
— Попробуем, — сказал он и достал из кармана плоскую коробочку.
В коробочке лежали две пары волшебных очков с чёрными, как сажа, стёклами.
— Ты подожди меня здесь, — сказал Гармониус Дирижелло. — Я скоро вернусь.
Он поднёс к глазам очки.
Все замки мгновенно исчезли, словно два чёрных кружочка проглотили город.
— Пре́сто-ви́во-ре́тто-вива́чче! — произнёс волшебник.
Когда он снял очки, то был уже у дома мастера Триоля.
Познакомьтесь — мастер Триоль!
Мастер Триоль жил неподалёку от одного шумного, весёлого города. Ничто, казалось, не мешало мастеру построить свой дом в самом городе, но упрямый Триоль поселился на далёкой окраине за огромным пустырём по соседству с городской свалкой.
Мастер Триоль был человек разговорчивый. Но он был совершенно одинок. И постепенно привык разговаривать сам с собой.
Он ворчал с утра до вечера — то сердито, то добродушно. И трудно было понять, когда старый мастер ворчит, а когда разговаривает. Вполне возможно, что он, разговаривая, ворчал, а ворча, разговаривал.
— Они думают, что я случайно поселился на окраине за пустырём, — ворчливо пояснял он сам себе. — Как бы не так! Мне просто необходимо жить именно здесь, а не в каком-нибудь другом месте. И в этом нет никакого сомнения.
На самом деле Триоль часами простаивал у дороги, ведущей на пустырь. Он внимательно оглядывал каждого прохожего: не несёт ли тот на свалку сломанные музыкальные инструменты. И если замечал, что кто-нибудь держит под мышкой сломанную скрипку, не раздумывая преграждал ему путь и вежливо приподнимал шляпу:
— Неужели вы собираетесь выбросить эту замечательную вещь?
— Вы хотите сказать — эти обломки? — уточнял прохожий.
— Э, нет… — возражал Триоль. — Дайте-ка эту скрипочку сюда! А через неделю приходите. Посмотрите, на что способен мастер Триоль!
Заполучив скрипку, мастер Триоль поспешно направлялся к своей мастерской.
— Послушайте, — кричал ему вслед хозяин сломанной скрипки, — у меня нет денег на починку!
— При чём тут деньги? — сердито бросал через плечо Триоль. — Разве я сказал, что возьму с вас деньги?
— Вот чудак! — говорил прохожий и пожимал плечами.
Но через неделю, получая скрипку, удивлённо восклицал:
— Не может быть! Ведь теперь это совершенно новая скрипка. Её просто не узнать!
С каждым сломанным музыкальным инструментом мастер Триоль запирался у себя в мастерской и подолгу не отрывался от работы. Правда, это не мешало ему всё время ворчать:
— Люди считают меня чудаком. Они так и говорят: «A-а, это тот самый чудак, который живёт на окраине за пустырём?» И всё потому, что я чиню музыкальные инструменты даром. А как же иначе: если у человека нет денег, а у него сломалась скрипка? Разве ей приятно быть сломанной и бояться, что её вот-вот выкинут как негодную вещь? Она же не виновата, что у её хозяина нет денег. Виноват-то, выходит, хозяин! За что же обижать скрипку?
И скрипка оживала в умелых руках мастера Триоля. Раны её смазывались прозрачным клеем, а швы покрывались золотистым лаком. Мастер Триоль натягивал на
