свод пещеры потихоньку приподнимался, воздуха становилось ощутимо больше, девушка боялась даже поверить, что там может быть выход. Старалась об этом не думать, чтобы разочарование не добило её и так, небольшую веру в благополучный исход. Гадкие мысли проползали сквозь туман в голове: «Никто не будет искать, слишком далеко, им проще поверить, что я погибла». Маячки, заботливо навешенные на тело для поиска пропавших в экстремальных ситуациях, подозрительно молчали, словно уже разрядились или вообще не активировались. Так что начни её кто-нибудь искать, не будут знать даже где. Проанализировав в голове все за и против, Таисия поняла, что надеяться ей теперь только на высшие силы и на госпожу удачу. Οна брела, не останавливаясь, за благо пещера не сужалась, сколько времени она идёт не представляла. Время стало понятием растяжимым и абстрактным, есть хотелось до одури, вязкая слюна не хуже клея стянула всё во рту. Задай кто сейчас Таисии вопрос, и она не ответит, потому что горло пересохло, и язык распух во весь рот. Наконец, она разрешила себе привал. Сдерживая себя, чтобы просто не рухнуть, стараясь не задеть раненую ногу, медленно сползла по каменному своду на пол. Сидела, прислонившись к стене, в голове от усталости и боли шумело, мысли улетучились, накатывало волнами безразличие. Ничего не хотелось, осталось погаснуть фонарику, что ещё как-то цеплял за жизнь, и казалось, мрак и пустота навеки похоронят её здесь. Она всё же взяла себя в руки, открыв рюкзак, достала фляжку и позволила себе сделать пересохшими губами глоток, потом, не удержавшись ещё один, совсем маленький. Закрыла от блаженства глаза, она умела довольствоваться малым, за это мужики в команде прозвали её «Таська-Святой дух». Теперь можно что-нибудь съесть, от одной только мысли о еде громко заурчало в животе. Она достала галету и откусила маленький кусочек. Галета не хотела рассасываться, скребла и карябала горло, ңо была божественная на вкус. Таисия подумала, никакая она не Таська-Святой дух, есть хотелось немилосердно, сейчас ей казалось, что она может съесть кастрюлю борща и огромный каравай хлеба. А если с салом и чесноком? М-м…, но надо было как-то терпеть, растягивая свой скудный запас. Съев галету, которая оказалась на удивление маленькая, она выключила фонарик и откинулась на стену. Укол постепенно переставал действовать, рана бoлела и дёргала. «Помогите мне, высшее силы, — пролетело в мыслях, — всегда отмахивалась от бабушки, когда она лезла сo своими праздниками, но прошу, если вы есть, не оставьте меня, дайте хотя бы сил из этого выбраться живой». С этими мыслями она унеслась в пропасть из серой пустоты, где не было никаких звуков и жизни.
Сколько просидела без сознания она не поняла, однако тупая боль, выдернув из блаженного небытия, вернула её на землю. С трудом превозмогая противную слабость, что накатывала волнами, нащупала рюкзак и подтянула к себе. Страшно хотелось пить, тело лихорадило. Включив фонарик, достала фляжку и сделала глоток, железной волей сдерживая себя от желания выпить всё, и будь, что будет. Вытащила из аптечки ещё одну ампулу обезболивающего и сделала себе очередной укол. Откинулась на стену, ожидая, когда боль хоть ненадолго утихнет, и вздрогнула от лёгкого движения воздуха. Уставилась в темноту, словно там можно было, что-то увидеть и глубоко вздохнула. Воздух, как будто издевался, оставаясь неподвижным. Таисия с трудом соскребла себя с пола пещеры, подхватила рюкзак и похромала вперёд. Сколько она шла, неизвестно, ноги от усталости стали заплетаться, голова была словно в тумане, не видя ничего под ногами, она обо что-то запнулась и полетела вперёд. От резқой боли, пронзившей ногу от удара, потеряла сознание. Пришла в себя и заплакала, сил не было, она лежала и выла белугой, проклиная себя, своё увлечение пещерами, пропади они пропадом, и вообще всю свою жизнь. Наконец, выплакав всё, что накопилось в душе, попробовала сесть и вздрогнула. Падая, она уронила фонарик, и он, теперь словно издеваясь над ней, светил на череп, умершего здесь человека.
Таисия быстро отползла к противоположной стене, смотря на останки, когда-то бывшие человеком. Постепенно чувство ужаса ушло, а его место заняло любопытство. Рядом со скелетом лежали истлевшие остатки рюкзака, и девушка ползком подобралась поближе. Удивительно, ткань истлела совсем, и нехитрый скарб вывалилcя наружу, но некоторые вещи лежали, словно не тронутые временем. Здесь валялись маленькая кирка, котелок, что-то напоминающее аптечку, какие-то, по всей видимости, личные вещи, погнутая алюминиевая ложка, кружка и тетрадь. Практически целая тетрадь, не тронутая ни временем, ни грызунами. Протянув руку, Таисия взяла её осторожно в руки и открыла. Посмотрела на скелет и шёпотом попросила прощение за то, что вторгается в личное пространство. Это был дневник. Немножко сумбурный, не всегда тщательно записываемый, писавшая его женщина перескакивала с даты на дату, иногда вообще на целые месяца забывала о том, что он у неё есть.
Она любила с друзьями отдыхать в горах, бывало, они спускались в пещеры, но чаще поднимались на какую-нибудь вершину. Горы были невысокие, здесь не было профессиональных альпинистов, а все такие же, как она, самоучки. Здесь она и повстречалась с незнакомцем, в которого влюбилась с первого взгляда. Он путешествовал один и попросился переночевать с ними. Её подруги Катерина и Зинаида не сводили с него глаз, а её это почему-то необычайно злило. Οни в этот раз шли на перевал Кара-Ют, он много о нём рассказывал, и девчонки уговорили его показать им путь. Таисия читала про чужую жизнь так, словно это был роман, навеянный фантазией писателя. Что произошло дальше, владелица дневника не сообщала, опять забыв на время о его существовании. Открыла она его вновь только тогда, когда почему-то одна отправилась искать мужчину в горы. Не вдаваясь в подробности, она, по всей видимости, торопясь, писала, что обязательнo с ним должна встретиться, так как носит под сердцем его ребёнка. Она называла малыша крошкой и тщательно расписывала, что если родится мальчик, она назовёт его Вилен, а если девочка, то Вилора, как какогo-то вождя революции Владимира Ильича Ленина, который освободил трудящихся.
Таисия закрыла глаза, такого человека она не помнила, потому что прошлой историей не особо увлекалась, конечно, учила, но не особо вдавалась в подробности, что там была за революция. Хотя нет, что-то помнит о том, что разный строй впоследствии спровоцировал ядерную войну. Она сидела и думала, как жаль, что бедному ребёнку, так и не удалось родиться, её сердце затопила тоска и боль. И она пообещала себе, что если ей удастся выбраться отсюда, то обязательно родит малыша и
