сейчас стоите. Есть что сказать на этот счет?
Н. — Не понимаю… как это возможно?
А. — Он оставил вам кое-что.
А. выдвинул ящик стола, достал из него запечатанную пачку сигарет и передал ее Н.
4
Раздираемый чужими воспоминаниями, закутанный в халат, О. бесцельно бродил по улицам города. Все окружавшее его казалось ему бездумными декорациями, пытающимися утаить от него какой-то другой, скрытый смысл.
О.(В.) — Первый же патруль остановит нас и непременно отправит на гауптвахту за нарушение формы одежды.
О.(Т.) — Я устала, давайте где-нибудь присядем и отдохнем.
О. сел на первую попавшуюся скамейку. Мимо него прошли две девушки и, бросив на него быстрый взгляд, стали громко и вызывающе смеяться.
О.(Р.) — Ничего такие!
О.(Т.) — Полная безвкусица! Такая сумочка не подходит по цвету к обуви.
О.(К.) — Может рванем на море, покатаемся?!
О.(В.) — Ты в своем уме? В таком виде?
О.(П.) — Я прошу прощения. Случайно не знаете — у нас есть сигареты?
В одном из карманов домашнего халата Ф. лежала целая пачка сигарет. О. сначала недолго рассматривал ее. Затем потерял сознание.
5
Н. вошел в демонстрационную комнату. На пустой остановке его ждал автобус, двери которого уже были раскрыты. Приложив ладонь к терминалу, он сел на ближайшее сидение. Автобус начал движение и вскоре привез его в морской порт. К одному из причалов был пришвартован большой военный корабль, в корме которого были оборудованы сходни. Поднявшись на борт и проникнув внутрь, Н. оказался в начале длинного коридора, разделенного на отсеки многочисленными шпангоутами. В каждом из отсеков располагались двери в каюты, пронумерованные нечетными числами.
Н. начал по порядку, сначала открыв первую дверь. За ней он увидел производственный цех с плавильными ваннами, миксерами и грохочущими фасовочными станками. Следующая дверь столкнула его с бортпроводницей, пытавшейся устоять на ногах:
Бортпроводница — (совершенно спокойно)Самолет вошел в зону турбулентности. Пожалуйста, займите свое место и пристегните ремень безопасности.
Через третью — струился медленно опускающийся холодный воздух, и было слышно, как за ней лает свора разъяренных собак. Так что Н. решил ее пропустить. Но уже следующая, четвертая по счету, стала неожиданностью. Заглянув в нее, он увидел рассматривающую себя в зеркале и пританцовывавшую в своей ванной комнате обнаженную Т.
Т. — Ах ты подлец! Добился же своего!
Чудом успев захлопнуть дверь, он уцелел. Далее шла пятая, с цифрой девять, расположенной на уровне глаз. Осторожно проникнув в каюту, он обнаружил ее абсолютно ничем не примечательной. Разве что иллюминатор был излишне большим. Он подошел к нему ближе и выглянул наружу. Толком ничего не разглядев, Н. только услышал удаляющиеся, похожие на хлюпающие шаги, звуки.
Н. — О., это Вы?!
«Ладно. У него же получилось. Чем я хуже?». С такими мыслями Н. вывалился из иллюминатора и упал в воду. Глубина оказалась совсем маленькой, по щиколотку или чуть больше. Приводнение не обошлось без травмы, из-за неудачного падения на кочку, предательски спрятавшуюся под водной гладью. Н. дотронулся до ушибленного места и заметил, что весь левый бок у него в крови. Но тщательнее осмотрев себя, он понял, что это не кровь, а раздавленная клюква. Он шлепнулся прямиком на клюквенную падь.
«Пора с этим завязывать!». Гонка длилась недолго и Н. вскоре настиг пытающегося скрыться О.
Н. — Почему вы убегаете? Я ведь хочу помочь. Все поправимо.
О. — Нет! Не надо! Нас все устраивает!
Н. — Нас?
О. — Меня. Меня все устраивает. Я больше не хочу никаких исправлений. Оставьте все как есть. Давайте оставим все как есть сейчас. Я…я устал. Я уйду и никого не потревожу. Обещаю!
Н. — Куда уйдете?
О. — Не станет меня — никто даже не заметит.
Н. и хотел ему возразить, и понимал, что нечем. А после случилось необъяснимое даже для него — О. разорвал руками ткань пространства и запрыгнул в получившийся разрез, после чего, слегка возмутившись, материя восстановилась в прежнем виде.
Часть вторая: о жажде и о любви
1
Молодая женщина в роскошном вечернем платье занималась приготовлением ужина. Орудуя ножом, она разделывала сырую курицу. Музыкальное сопровождение этому действию обеспечивал небольшой приемник, из которого негромко доносилась Баркарола Рахманинова.
Зазвонил телефон. Ловко, прижимая его плечом к уху, она умудрялась не останавливать процесс приготовления и вести разговор.
— Ты скоро? Отлично. Дорогой, ты не мог бы по пути домой купить… каперсы? Спасибо! Целую!
Она отложила телефон в сторону и продолжила разделку.
— Чушь какая-то, — прозвучало за ее спиной.
Голос был мужской. Страх сковал ее тело так, что она замерла и боялась не только повернуться, а даже шелохнуться.
— Нет, это никуда не годится, — добавил мужчина.
«У тебя нож в руках. Ты можешь себя защитить», — соображала она. Решившись на разворот, она выставила руку с ножом вперед себя и, увидев сидящего в углу кухни неизвестного ей человека, закричала:
— Твою мать, кто ты такой?!
— Я? — ответил он вопросом на вопрос.
— Да, ты! Кто же еще? Как ты сюда вошел?! — не опуская руку с ножом, спрашивала она.
— Я, — немного стушевался он, — я пишу рассказ.
— Ты что больной? Ты псих, наверное, — не унималась она, — я сейчас в полицию позвоню!
— Звони, — с безразличием предложил он ей.
Она схватила телефон с стала набирать номер экстренной службы, и в ответ лишь услышала, что данный номер не существует.
— Я пишу рассказ, — вновь заговорил он, — о любви. Вернее, хотел написать. Ничего не получается у меня. Тебя я хотел сделать главной героиней.
— Что за бред ты несешь?
— Оглянись. Посмотри на себя. Ты эту курицу уже четвертый месяц разделываешь. В вечернем платье. Кто разделывает курицу в вечернем платье?
Она посмотрела на себя, затем на тушку птицы.
— А каперсы? Ты хоть знаешь — что это? Назови хоть одно блюдо с ними.
Всеми силами она старалась вспомнить, но не смогла. Ее опять сковал страх. Рука с ножом опустилась.
— Ну и конечно музыка тебя тоже не смутила. Все же слушают классику по радио.
— Ко мне сейчас приедет мой мужчина и тебе не поздоровится!
— Как он выглядит? Хотя нет, задам вопрос попроще — как его зовут? Как тебя зовут?
Каждый вопрос, казалось, наносил ей непоправимые разрушения. Она выронила нож, который с лязгом упал на кафельный пол. Ее руки и губы дрожали, ноги тоже не слушались, так что она медленно опустилась на колени и тихо ревела.
— Я не знаю, — сквозь слезы отвечала она.
— Это целиком моя
